|
Здравствуйте уважаемый Андрей Малахов!
Давно слежу за вашей передачей «Пусть говорят» и хотел бы добавить свое Слово.
В 1937 году моего деда Ахмета Гатитулина репрессировали, обезглавив большую семью, уже и так изолированную тем, что из татарского малочисленного народа.
Есть у цыган обычай обрезать вершину, если по крышу, иначе в семье, дескать, будут покойники. Обезглавленная ель обращается в кустарник, никому не нужный и распавшийся на отдельные ничем не связанные ветви.
Вот и семья деда – два брата и три сестры распалась и погибла за исключением средней сестры – Софьи-мудрой, да я не думаю, что эта ветвь действительно мудрая, хотя и сильно образованная.
Обезглавленная татарская семья, потеряв голову, стала советской, что в целом верно да в корне гнилой. Отрезали вершину, а загнили корни – сестры потеряли родство и стали врагами. Стал врагом и брат Ханиф, спившийся советский человек. Старший не успел сгнить, погибнув в тюрьме.
Старшая сестра, моя мама Сония, прибавив два года в паспорт, пошла работать в военторг, чтобы прокормить семью.
Молодая по возрасту мама стала ходить в дом Офицеров, где познакомилась с моим отцом, вскоре отбывшим на фронт, откуда и был комиссован с тяжелой психической болезнью. Это было нормой – здоровых людей не демобилизовали.
Отец в критическом состоянии мотался по Красноярскому краю не помня себя, мать как могла, спасала его и родила от безумца совершенно здорового младенца, да только безумные тетки бросили ребенка на русскую печь, откуда его и сбросили бесы, прибывшие с фронта с безумным отцом.
Ребенок, названный именем единственным в мире – даже в самой безумной семье есть здоровое начало! – Ребенок улетел с печки на раскаленную плиту! Такие вот бесы обезглавленной семьи забрасывают младенца под потолок, другие бесы, прибывшие с фронта, сбрасывают в огонь.
Я потерял левый глаз, от правого остались две строчки, с которыми я жил 70 лет, не видя дальше своей руки.
Работал в основном на тяжелом физическом фронте, который однако подлечивал правый глаз, и даже открывал левый, но все равно школьной доски я не видел как и ученую доску в лекционном зале. Но чему-то я научился. Мне даже предложили должность главного инженера, но скоро мозг отказал мне и я ушел в дворники. Не только в кочегары, но еще и в сантехники, электрики и еще в десять профессий. Днем добывал корм, ночью писал стихи, которые каким-то образом попали к Борису Николаевичу Ельцину, и народно избранный принял меня в Союз Писателей вместе с 12 апостолами, кружащими вокруг синагоги.
Печатали в газетах и журналах, но ни разу не держал в руках деньги крупнее рубля. К тяжелым наследственным заболеваниям прибавились аритмия, глаукома и сотня малых болезней, которые лечит ночной воздух на курорте «Закаменка», где долгие годы отдыхал в окружении лучших людей Нахаловки.
В ночных бдениях отлично помогала замечательная Анка – пулеметчица – моя жена Людмила! Но Людмила была совсем овечка – это она со мной тигра – и у нас украли двухкомнатную квартиру, наследство жены. Пришлось идти на поклон к лучшему другу писателей – главному редактору «Сибирских огней» Никулькову – тогда в Советском Союзе иногда случались чудеса и молодцу ковбою выделили отдельный кабинет в стойле Союза Писателей.
Лучше не ходить и не просить! Отношения с властью и с Союзом Писателей окончательно испортились и на резные ворота издательств накинули амбарный замок. Но я не перебегал дорогу на красный свет – просто моя старая хата попала под снос. Сносили старый район, и отдельный кабинет для безвестного автора просто потерялся бы…
И вот итог: за тридцать лет творчества никто не дал и рубля. Эх, Борис Николаевич, зачем ты стучал по кремлевскому столу, наводя порядок?! Лучше бы в Крым отправил на дачу Волошина!
Да, я конечно не подарок, но я не садист, не убийца, не извращенец. Конечно, грешен, есть и «скелеты в шкафу», но кровного греха нет! Порой тошнит, но это работа бесов, всех их не обскачешь.
Юниль Булатов
(орфография письма сохранена)
|
|
|
