ЛЮДИ ПРИСМЕРТИ-А ЛЕЧИТЬ НЕ ЧЕМ

Уважаемая передача! Обращаются к вам за помощью жители поселка в Амурской области. Местные, районные, областные власти ни на какие митинги и протесты местных жителей не обращают внимания. Уже просто крик о помощи...

Неизлечимо / ИА "Амур.инфо", 15 сентября 2014
Ерофей Павлович – это край амурского края. Посёлок с таким зычным именем раскинулся между пологих сопок на границе Приамурья и Забайкалья. Несколько лет назад тут построили новую больницу, которая на вид – красавица, а работать в ней некому. Володя Сорокоумов – двадцатичетырёхлетний фельдшер скорой помощи. Его монолог – патологическая реальность «одноэтажной» медицины. Реальность, о которой медики почти не говорят. Боятся. Фельдшер Сорокоумов не побоялся, справедливо полагая, что дальше Ерофея Павловича его уже не пошлют.
«Лаборант умный, а реактивов нет…»

Я работаю тут третий год после окончания колледжа. На всю скорую нас двое осталось: я и участковый терапевт, вот так по очереди и шпарим. В смену бывает по 10-15 вызовов, чаще всего гипертония, стенокардия, дети часто болеют. Серьёзно, по стандартам, помощь оказывать нечем. Медикаменты часто за свой счёт покупаем, мочегонные всегда сами приобретаем, лейкопластырь тоже. Меня уже в аптеке как родного встречают, знают, что и сколько буду покупать.

Чего на скорой нет? Кислорода нет, пеногасителя нет, а без него отёк лёгкого просто не снять. Сама машина ничем не оснащена, в ней даже стоек для капельницы нет, печка зимой вечно не работает, иней в салоне шубой висит, а у нас морозы под пятьдесят градусов давят. А тяжёлых больных на этой машине возим в районную больницу, до которой двести километров. Приходилось в машине и роды принимать. Женщина и новорождённый выжили чудом. Мы оснащены только фонендоскопом и тонометром.
На все вопросы ответ один – денег нет, дескать, мы себя не оправдываем, затратные мы. Знаете, я так и не могу понять, как скорая помощь может себя материально оправдать? Мы же априори бесплатны! Часто ощущаю себя дерьмом: не могу спасти человека, хотя можно. Пример: отёк лёгкого, а у меня ни пеногасителя, ни кислорода, скудным выбором препаратов тут не обойдёшься. Человек погибает. В картах всю правду пишем, что не хватает препаратов, но мне кажется, что наши карты начальство не читает, прокурору они тоже не интересны. Недавно у женщины случился отёк Квинке, спас только своей глупой смекалкой, мочевой катетер затолкал ей в трахею. Это ей жизнь и спасло. Трахеотомию сделать нечем. То, что нужно вставлять в районе попы, мы вставляем в горло. Это и есть наша медицина. Никогда не бывает в наличии препаратов, повышающих артериальное давление, при кровотечении нечем помощь оказать. Противосудорожных препаратов тоже годами не бывает. Если вы выживете – мы рады за вас.

Анализы через раз делаем: лаборант умный, а реактивов нет. Гемоглобин посмотреть не можем. В прошлом году такого не было, и зарплата была тысячи на три больше. Работаю сутки через двое, двое суток работает врач. Наш бывший главный врач работал месяц в одно рыло – и на скорой, и в больнице. Без единого выходного. Не выдержал... Уволили.
Я сам месяц один работал, и то по зарплате «обули». Ребёнок больше в школу уносит, чем я зарабатываю. Этот круг не разомкнуть. У нас одна нормальная проверка – и больницу можно закрывать. Я когда услышал по телевизору, что зарплата у среднего медперсонала в Амурской области 26 тысяч, чуть с дивана не упал. Весь телевизор заплевал. Ну разве можно так врать? У меня редко, когда больше двенадцати тысяч в месяц выходит.

Переработку вдвойне не оплачивают. Бывает такое, что в месяц работаю по 350 часов. Вы себе можете это представить? Так работать и – за такие деньги. В расчётках вижу премию, спрашиваю: где она? Мне говорят: «Мальчик, мы не лезем в твои дела, ты в наши не лезь».

Я не удивлюсь, если вам в районной больнице покажут другие мои расчётки, с более высокой заработной платой. У меня два разных лицевых счёта, у меня зарплата реальная 12–15 тысяч, по официальным отчётам – 28. Обращался в прокуратуру – бесполезно.

Что держит? Людей жалко. Уйду, к кому они будут обращаться?

Изображаем медицинскую деятельность

Из областного министерства здравоохранения при мне приезжали один раз, учили плесень выводить. У нас всё в плесени, сырость кругом, вентиляция не работает, система отопления инвалидная, зимой больше 8–10 градусов температура не поднимается. Не проще ли вентиляцию и отопление отремонтировать, чем учёбы по ликвидации плесени проводить?

Кроме станции Ерофей Павлович, обслуживаем ещё пять населённых пунктов. До села Игнашино семьдесят километров, которые едем больше четырёх часов. Рядом проходит федеральная трасса «Амур», все ДТП тоже наши. При ДТП мы ничем обезболить не можем, кроме анальгина и кеторола ничего нет. Хотя по стандарту я обязан обезболить человека, а мне нечем. Хоть по голове бей в качестве отвлекающей терапии. Было у меня два случая – поездом ноги отрезало. Четыре кубика анальгина внутривенно и – «терпи, хороший мой». Два с половиной часа езды до районной больницы на такой терапии. Это же издевательство над человеком в чистом виде. Если кто умрёт от болевого шока, то первый прокурор меня за шиворот возьмёт. И моё «нету» отмазкой не будет…

Рядом с нашим посёлком построили многофункциональный травмоцентр, но он не работает. Перед приездом президента Путина такую показуху закатили, что я дара речи едва не лишился. Нас всех погнали в тот травмоцентр, там ни отопления, ни воды, ни света. Из отпуска меня вызвали, отправили туда дежурить. Сказали: «Сиди и изображай медицинскую деятельность, мало ли что». Ночь просидел. Противно было до тошноты.
А какое в нашей больнице оборудование! В Благовещенске такого нет. Инкубаторы для выхаживания самых маленьких, переносной аппарат УЗИ, операционная, оснащённая по последнему слову техники, стоматологический кабинет. И ничего не работает, всё под плёнкой пропадает. Летом с потолка капает, зимой дубак несусветный. Я просто в шоке.

Все врачи сбежали, работать некому. Мы реально недееспособная больница. Я раньше был оптимист, думал, маленько потерпим, и будет лучше. Но лучше не становится, а всё только хуже. Про машину нашу ещё доскажу: мы её сколько раз заводили с пихача, она вечно полуполоманная. Хорошо, что водитель физически крепкий – луноход утолкает.

Водители у нас с золотыми руками, за восемь тысяч рублей на ходу всё ремонтируют. Как мы больных возим – это фронтовой санбат. А когда человек умирает, чувствую в те минуты, что я – не медик скорой помощи, а так, для виду… Если сейчас случится инфаркт миокарда, то поеду практически с голыми руками. Так же и при инсультах, только симптоматическая терапия. Какой тромболизис?! Какой золотой стандарт?! Мы понятия не имеем, что это такое. А инсультов здесь просто немерено. В прошлом году было 29 инсультов. Ни одного не спасали по стандарту. Только симптоматическая терапия. Почти все люди поумирали или остались глубокими инвалидами. Кем после этого можно себя чувствовать? Только ничтожеством…
Прогноз? Неблагоприятный. Население тут вымрет, и лет через десять посёлок исчезнет. Здесь было большое ремонтное депо, его закрыли. Работы не стало. После закрытия депо, только в мою смену было два инфаркта, молодые мужики не выдержали. Один скончался, другой остался инвалидом. А что делать народу? Бухать, бухать и бухать… Алкогольных психозов – тьма.

Я люблю свою работу, но реалии таковы, что я смогу её возненавидеть. Почему я должен жить впроголодь, в вечных колымах? Бегать по посёлку, массажи на дому делать, ягоду продавать, чтобы с голоду не умереть. Я бы уже отсюда уехал, у меня жена заочно учится. Как только диплом получит – свалим отсюда. Уеду и не оглянусь. Надоело всё, сил нет.

P.S. Прошу считать эту публикацию официальным обращением в прокуратуру Амурской области.
Александр Ярошенко
с сайта http://www.amur.info/column/2014/09/15/

С уважением,
Вера Копейкина
verka.2007@mail.ru