Коробкин Антон Николаевич заместитель прокурора Адамовского района Оренбургской области

Здравствуйте, меня зовут Владимир Кутырев. Обратиться в Ваш адрес с настоящим заявлением меня вынуждает сложная ситуация, в которой я оказался, и опасения быть перемолотым в жерновах так называемого «правосудия». В Оренбургской области Фемида далеко не слепа. Она карает и милует далеко не всегда по закону. Очень часто-по собственному субъективному усмотрению. Произошедшее со мной является реальным тому подтверждением.
В ночное время с 18 на 19 октября 2019 года я находился в ресто-баре «Корица» в г. Оренбурге. Был трезв. Я вообще не употребляю спиртного и не курю, так как с детства занимаюсь спортом на любительском уровне. В указанное увеселительное заведение зашел увидеться с друзьями, поужинать, послушать музыку, потанцевать. Я не завсегдатай, хотя и ранее неоднократно посещал этот ресто-бар. Я танцевал на танцплощадке, когда ко мне подошёл ранее мне совершенно незнакомый молодой человек. Как выяснилось в ходе расследования по уголовному делу, им оказался Коробкин Антон Николаевич, работающий заместителем прокурора Адамовского района Оренбургской области . Он пребывал в состоянии алкогольного опьянения, что и подтвердил сам в ходе расследования по уголовному делу. Подойдя ко мне, Коробкин обнял меня, стал ко мне прижиматься и гладить меня рукой по спине, а также на ухо стал говорить мне гнусность. В частности, он сказал: «Такому красивому мальчику как ты девочки не нужны, есть возможность развлечься лучше». Эти его слова меня крайне озадачили. Подобное со мной случилось впервые. Я несколько растерялся, но решил пьяному бреду Коробкина внимание не уделять. Никакого конфликта я не желал. Именно поэтому я предложил Коробкину отойти от меня и больше ко мне не подходить. К сожалению, мои слова никак не повлияли на Коробкина. Буквально через пару секунд он вновь оказался рядом со мной и продолжил ко мне приставать. Вновь обняв меня за плечи, Коробкин сказал: «Эй, красавчик, зачем тебе девочки?». Продолжая свои приставания, он поцеловал меня в шею. Эти гнусные приставания Коробкина меня взбесили. Я оттолкнул его от себя руками и вновь потребовал, чтобы Коробкин ко мне не подходил. От моего толчка руками Коробкин не упал, но отшатнулся от меня, после чего нанес мне один не сильный удар рукой в область левого глаза. Удар причинил мне не сильную боль. На танцплощадке было тесно от множества танцующих. Поэтому, когда после моего толчка Коробкин вновь двинулся ко мне, и нанёс мне удар, я в условиях большой скученности, толкнул его головой в область лица, чтобы избавиться от Коробкина. Это не был удар. Это был не сильный толчок, который пришелся в область лба. В ходе расследования уголовного дела Коробкин утверждал, что от полученного мной «удара» головой, у него был разбит нос. Однако, согласно заключения СМЭ никаких травм носа у него выявлено не было. Вышеизложенные обстоятельства привели меня к выводу о том, что Коробкин является личностью с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Я был крайне обозлён приставаниями Коробкина. Настроение было испорчено. Желание проводить время в ресто-баре пропало. Я решил уехать домой. С этой целью ушел с танцплощадки, но Коробкин пытался меня удержать, схватив за руку. После того, как я освободил свою руку, я продолжил движение в сторону выхода, но Коробкин вновь догнал меня, после чего в присутствии свидетелей, я сказал ему в очередной раз, чтобы он не трогал меня и не подходил ко мне, и я сразу направился на первый этаж ресто-бара, в тамбур, где намеревался в раздевалке получить свою куртку и ехать домой. Совсем немного я не дошел до раздевалки, когда почувствовал, что кто-то схватил меня за плечо и уже знакомый голос произнёс: «Эй, красавчик! Зачем куда-то уходить». По голосу догадался, что это Коробкин. Его омерзительное поведение переполнило чашу моего терпения. Не помня себя от гнева, я резко повернулся и с разворота махнул правой рукой сверху вниз по направлению справа-налево, желая отбить руку Коробкина. У меня довольно высокий рост, поэтому своей правой рукой я махнул именно сверху вниз. Практически моя правая рука описала полукруг. Данные обстоятельства я излагаю на основании просмотренной впоследствии видеозаписи, которая находится в материалах уголовного дела. В момент случившегося я всего этого не осознавал, так как был в шоке от непристойного поведения ко мне со стороны Коробкина. Так как Коробкин не высокого роста, моя рука попала в область левой челюсти Коробкина. Он упал, я вышел на улицу. Крик какой-то девушки и холодный воздух вернули мне реальное восприятие действительности и я вернулся на первый этаж ресто-бара. К моменту моего возвращения Коробкин с помощью охранников поднимался с пола. Я помог ему подняться и вывел на улицу. Там я спросил Коробкина о самочувствии. Он ответил, что со здоровьем у него все в порядке. У проходящей мимо незнакомой девушки я попросил вызвать бригаду «Скорой помощи», чтобы обеспечить оказание Коробкину квалифицированной медицинской помощи при необходимости таковой. Когда подъехала «Скорая помощь», Коробкин самостоятельно сел в салон этого автомобиля. Через некоторое время он вышел из автомобиля «Скорой помощи» и направился обратно в ресто-бар. Убедившись, что с ним всё в порядке, я покинул ресто-бар.
Вот, вкратце, какие события имели место между мной и ранее мне незнакомым Коробкиным в ночь на 19 октября 2019 года в г.Оренбурге, в ресто-баре «Корица».

21 октября 2019 года примерно в 8:00 часов утра, приехали сотрудники полиции, одетые не по форме, не предоставляя мне документов о задержании, забрали меня, одев наручники, хотя никакого сопротивления я не оказывал, при этом сотрудники утверждали, что я убил человека. В наручниках я был доставлен в отдел полиции № 7 МУ МВД России «Оренбургское». По данному факту имеются свидетели, а также видеозапись.
По приезду в отдел полиции, мне сказали, что я все знаю и что человек лежит в коме, при этом не назвали фамилию и данных о потерпевшем. Также сотрудники полиции заставляли меня написать явку с повинной, не объясняя в чем я подозреваюсь и кто пострадавший.
Фамилию потерпевшего (Коробкин А.Н.) назвали только спустя почти месяц, также через месяц вручили Постановление о возбуждении уголовного дела в отношении неизвестного лица.

В данном обращении я не буду подробно излагать своё мнение о Коробкине, как о прокурорском работнике. Хотел бы только просить Вас обратить Ваше внимание на его моральный облик и явно нетрадиционную сексуальную ориентацию и дать этому соответствующую оценку в рамках прав, предоставленных Вам, как Генеральному прокурору РФ в отношении подчиненных прокурорских работников. Я хотел бы просить Вас обратить основное внимание на вопиющие, на мой взгляд, моменты и факты, имевшие место в ходе предварительного следствия по уголовному делу, поскольку именно сейчас решается моя судьба.
Итак: 1.Уголовное дело по признакам состава преступления, предусмотренного ч.1 ст.111 УК РФ возбуждено 21 октября 2019 года в 7 отделе ( по расследованию преступлений на территории северо-восточной части Ленинского р-на г. Оренбурга) СУ МУ МВД России «Оренбургское», то есть получается, когда я был уже задержан и находился в отделе полиции. Из постановления о возбуждении уголовного дела и принятии его к производству усматривается, что Коробкину причинены телесные повреждения в виде закрытой черепно-мозговой травы, ушиба головного мозга средней степени, перелома свода основания черепа, субхараноидального кровоизлияния головного мозга, повлекшие тяжкий вред здоровью (по признаку опасности для жизни), хотя в собственноручном заявлении Коробкина А.Н. о привлечении к ответственности лица, причинившего ему телесные повреждения, датировано 19 октября 2019 года и в тот же день зарегистрировано в вышеуказанном отделе полиции, указано на телесные повреждения в виде гемотомы верхней губы и гемотомы затылочной области головы, что повлекло легкий вред здоровью» . (копия заявления прилагается).
Я беседовал со многими врачами и все они однозначно утверждают, что при наличии указанных в постановлении о возбуждении уголовного дела от 21.10.2019г. телесных повреждений Коробкин 19 октября не смог бы писать.
2. Я располагаю совершенно точной информацией о том, что Коробкин, будучи 19 октября 2019 года доставленным в лечебное учреждение бригадой «Скорой помощи», был освидетельствован с проведением томографии. Результат освидетельствования: «Норма». Более того, 19 октября 2019 года Коробкин собственноручно отказался от госпитализации. Имеется соответствующая справка, но орган предварительного следствия, не предпринимает никаких мер по истребованию данного документа.

3. Степень тяжести вреда здоровью определяется судебно-медицинскими экспертами. Судебно-медицинская экспертиза Коробкина проведена в период 25-27 ноября 2019 года. Таким образом степень тяжести вреда здоровью Коробкина следователем при вынесении постановления о возбуждении уголовного дела от 21.10. 2019 года незаконно определена самостоятельно;

4. Заключение судебно-медицинской экспертизы следователем, скорее всего вовсе не читалось. Между тем, в нем содержится очень важная информация для принятия законного и обоснованного решения по делу. Так, в заключении судебно-медицинской экспертизы указано, что телесные повреждения, имевшие место у Коробкина, могли образоваться от неоднократного действия твёрдого, тупого предмета в срок до обращения за медицинской помощью. Я Коробкину неоднократные удары твердым тупым предметом не наносил, а мои действия были однократными, следовательно я не мог причинить ему имевшихся у него телесных повреждений, описанные в постановлении о возбуждении уголовного дела.
Доставленный бригадой «Скорой помощи» в лечебное учреждение 19 октября 2019 года Коробкин, от госпитализации отказался. В это же лечебное учреждение он самостоятельно обратился за медицинской помощью 20 октября 2019 года в 22:45 часов, т.е. спустя пости двое суток, после конфликта со мной. Поэтому заключение СМЭ не исключает возможности получения Коробкиным имевшихся у него телесных повреждений и в другое время в срок до обращения за медицинской помощью;

5. В постановлении о назначении судебно-медицинской экспертизы следователь ставит перед экспертом вопрос: Мог ли Коробкин самостоятельно осуществить активные действия с момента получения телесных повреждений до момента госпитализации? В своём заключении эксперт на этот вопрос не даёт ответа вовсе, ссылаясь на то, что в представленных документах, в том числе и медицинских, отсутствует необходимая информация. И при таких обстоятельствах следователь не только не назначает повторную экспертизу, он даже не находит нужным допросить эксперта по данному вопросу, чем наглядно демонстрирует ненадлежащую профессиональную подготовку и субъективность. Между тем, Коробкин после получения якобы имевшихся у него телесных повреждений до момента госпитализации самостоятельно совершает более чем активные действия - вечером 19 октября 2019 года совместно с сотрудниками полиции и прокуратуры прибывает в ресто-бар «Корица», принимает активное участие в осмотре места происшествия в промежуток времени с 18:00до 20:00 часов. Он явно абсолютно адекватен, ориентирован в пространстве, правильно жестикулирует, быстро передвигается, в том числе и по лестнице, шагая через две ступеньки. Это четко зафиксировано на видеозаписи, которой нет в уголовном деле, но я сам её видел и данная запись имеется у меня и я намерен приобщить её к материалам уголовного дела.

6. Из пункта 2 заключения судебно-медицинской экспертизы Коробкина усматривается, что имевшиеся у Коробкина телесные повреждения повлекли тяжкий вред его здоровью (по признаку опасности для жизни). Но эксперт освидетельствование Коробкина не проводил, диагноз врачей не проверил, а также не учел, что в ту же ночь 19.10.2019г. 05:03 Коробкин был освидетельствован в лечебном учреждении с проведением компьютерной томографии и в ходе освидетельствования и по результатам томографии у Коробкина не выявлено тяжких телесных повреждений. Он от госпитализации отказался. Но эксперт при проведении экспертизы данные медицинские документы и результату компьютерной томографии от 19.10.2019г. во внимание не принял и даже не запросил, а сделал заключение только по медицинским документам и КТ от 20.10.2019г. Но я 20.10.2019г. с Коробкиным не конфликтовал, где и при каких обстоятельствах Коробкин получил телесные повреждения описанные в медицинских документах от 20.10.2019г. мне не известно. Так как конфликт у меня с Коробкиным произошел с 18 на 19 октября 2019г., после которого Коробкин был освидетельствован, в том числе и с помощью КТ и тяжких телесных повреждений у него не было, следовательно, я тяжкого вреда здоровью Коробкина не причинял. Следствие никак не прореагировало на данное очень существенное обстоятельство, а напротив пытается всяческим способом «притянуть» тяжкие телесные повреждения, полученные Коробкиным 20.10.2019г. к конфликту между мной и Коробкиным в ночь с 18 на 19 октября 2019г.
В ходатайстве моего адвоката о проведении повторной судебно-медицинской экспертизы ст. следователь Ларюшкина В.В. отказывает, при этом в своем постановлении даже не считает нужным обосновать свой отказ и опровергнуть доводы моего адвоката, изложенные в письменном ходатайстве.
Ст. следователь Ларюшкина В.В. удовлетворяет ходатайство моего адвоката об истребовании и приобщении к материалам дела сведений о вызове бригады скорой помощи 19.10.2019г. и 20.10.2019г. по адресу: г. Оренбург, ул. Салмышская, 67 ресто-бар «Корица» с указанием точного времени вызова, фамилии, имени, отчество больного или пострадавшего, причину (основания) вызова, диагноз и результат вызова (госпитализация, оказание помощи, отказ от госпитализации и пр.), но в результате в материалы дела приобщает только копию титульного листа сопроводительного листа и талона к нему № 810, хотя согласно Приказа Министерства здравоохранения и социального развития РФ от 02.12.2009г. № 942, данный сопроводительный лист содержит 21 пункт и состоит не менее чем из трех листов. Но по видимому на остальных листах сопроводительного листа имеется не угодная для следствия и зам.прокурора Коробкина А.Н. информация, поэтому её решили к делу не приобщать.

7. По поводу якобы выявленных у Коробкина тяжких телесных повреждений 20.01.2019г., также имеются сомнения, так как Коробкин находился на стационарном лечении в больнице в период с позднего вечера (с 22:45ч.) 20 октября 2019г. по 31 октября 2019 года. Все врачи, с которыми в частном порядке беседовали я мой адвокат однозначно утверждают, что столь короткий срок стационарного лечения при таких тяжких телесных повреждениях исключен. Но, даже, не это главное. 22 октября 2019 года Коробкин в течение полутора часов допрашивался следователем в больнице в качестве потерпевшего. Из книг и кино мне известно, что для допроса больного в лечебном учреждении требуется разрешение врача, чтобы не повредить здоровью больного. Значит, уже 22 октября Коробкина можно было допрашивать, это процессуальное действие угрозы здоровью больного не представляло и он был полностью адекватен. В частных беседах со мной и моим адвокатом все врачи однозначно утверждают, что через трое суток получения Коробкиным якобы имевшихся у него телесных повреждений его допрос был бы не возможен по состоянию здоровья и ни один врач разрешения на проведение допроса не дал бы;

8. В деле имеются фототаблицы. Сведения, содержащиеся в них крайне ограничены и не дают всей картины произошедшего. Между тем следствие должно располагать полной видеозаписью всех имевших место событий между мной и Коробкиным. Я точно знаю, что такая видеозапись есть и составить подробные фототаблицы не представляет никакой сложности. Однако следствие этого не делает. Наверное для того, чтобы скрыть или, хотя бы исказить истинную картину имевших место событий. В материалах уголовного дела имеются многочисленные логические неувязки. Они появились потому, что следствие априорно сделало меня виновным в совершении преступления, предусмотренного ч.1 ст.111 УК РФ. Я же данного преступления не совершал.

Итак: 1. Коробкин является заместителем прокурора Адамовского р-на Оренбургской области. Он юрист 1 класса, имеет высшее юридическое образование и достаточно значительный опыт работы в прокуратуре. Следовательно, он знает и умеет не только избегать конфликтов, но и предупреждать их в соответствии с требованиями закона. Наверное, это аксиома. Я трезв. Коробкин глубокой ночью пребывает в общественном месте в состоянии алкогольного опьянения, что никоим образом не красит его как работника прокуратуры. Следствием не исследован важный вопрос: зачем, в каких целях находящийся в нетрезвом состоянии прокурорский работник затевает разговор с совершенно незнакомым человеком, обнимает его, целует в шею, гладит по спине? Следователь удовлетворился детским объяснением Коробкина о том, что он желал предупредить меня об осторожности при общении с двумя его знакомыми девушками, одна из которых, якобы, замужем. Это же детский лепет. Но эта ложь Коробкина нашла понимание у следствия. Ни с какими знакомыми девушками Коробкина я не танцевал. И это видно на видеозаписи, находящейся в материалах уголовного дела. Кроме того, я приехал и находился в ресто-баре «Корица» со своей знакомой девушкой. На танцплощадке было очень много людей. Танец был общим. Все танцевали со всеми. Кстати, следствие, при наличии достаточных установочных данных этих девушек, не приняло никаких мер по их розыску и допросу в качестве свидетелей. Жалоб на меня ни от кого из присутствовавших в ту ночь в ресто-баре, за исключением Коробкина, не поступало. Следовательно, никому из присутствовавших, в том числе и знакомым девушкам Коробкина я не мешал проводить время по собственному усмотрению. Я бы и Коробкину не мешал, если бы он не затеял свои гнусные сексуального характера приставания ко мне. Кстати, следствие так и не задалось вопросом, почему Коробкин, если я нарушал в отношении него закон, толкал руками, разбил головой нос, не обратился за помощью к охране, не вызвал сотрудников полиции. Ответ на поверхности. Он не сделал этого только потому, что я защищался от его мерзких домогательств сексуального характера. Я требовал от Коробкина, чтобы он оставил меня в покое и не подходил ко мне. Охранники или сотрудники полиции сразу бы заметили, что Коробкин находится в состоянии алкогольного опьянения, а я бы рассказал о его приставаниях. Уверен, что если бы эти факты были преданы огласке, у Коробкина возникли бы серьёзные проблемы по работе;

2. Следствие вполне удовлетворилось версией о том, что я вызвал Коробкина на улицу, а потом, в тамбуре ресто-бара, расправился с ним. Для этого хватило показаний запуганных охранников и самого Коробкина. Это нонсенс. Я уже указывал, что намеревался покинуть ресто-бар. Поэтому направился на первый этаж, чтобы в раздевалке взять куртку и уйти. Коробкина для выяснения отношений на улицу не вызывал и не собирался вызывать. При желании расправиться с ним я мог бы это сделать прямо на танцплощадке. Я обычный рабочий парень. Вырос я на улице. Вызывая потенциального соперника на улицу в целях драки, ни при каких обстоятельствах не подставил бы противнику спину, рискуя при этом получить удар ножом в спину, шею или удар каким-нибудь предметом в затылочную часть головы. Я пошёл бы рядом с Коробкиным или позади него и контролировал бы его действия. Я ушел на первый этаж ресто-бара с единственной целью уйти из заведения и не предполагал, что Коробкин последует за мной. Следствие данное обстоятельство проигнорировало;

3. Следствие даже не задалось вопросом о причинах крайней нелогичности действий Коробкина, последовавшего за мной на первый этаж заведения. Зачем прокурорскому работнику идти на улицу по предложению совершенно незнакомого человека, с которым у него, якобы, произошёл конфликт, который требовал, чтобы последний к нему не подходил, якобы, разбил ему нос? Коробкин заявляет, что намеревался не допустить конфликт. С учётом места работы Коробкина эти слова звучат, по меньшей мере наивно. Выходит, что «миротворец» Коробкин понятия не имеет как разрешить или предотвратить назревающий конфликт в рамках закона. Для этого он мог не следовать за мной, а обратиться к охране или вызвать полицию. Ничего этого он не сделал. Видимо потому, что находясь в состоянии алкогольного опьянения, Коробкин не смог сдержать свои порочные наклонности, обусловленные нетрадиционной сексуальной ориентацией, и следовал за мной с целью продолжения своих мерзких приставаний. Как серьёзный недостаток следствия считаю отметить тот факт, что сбора данных о личности Коробкина совершенно не проводилось, даже его характеристика с места работы отсутствует. Между тем, никто не отрицает того факта, что значительное количество преступлений совершено именно в связи с противоправным поведением так называемых потерпевших;
4. Преступление, которое я якобы совершил, называется «умышленное причинение тяжкого вреда здоровью». То есть, совершается оно с прямым умыслом. Следствием не собрано никаких доказательств наличия у меня прямого умысла, да и умысла вообще, на причинение тяжкого вреда здоровью Коробкина. Не было у меня такого умысла. Я только хотел избавиться от гадких приставаний Коробкина и не более того. Следствие истинная картина имевших место событий не интересует. Более того, следствие скрывает истину по уголовному делу. Всё решено заранее. Вольно или невольно я поднял руку на работника прокуратуры и должен быть наказан. Для следствия не имеет значения виновен я или не виновен. Против меня ополчилась вся прокуратура Оренбургской области и судьба моя предрешена, если данное обращение не найдет у Вас отклика.
Я один воспитываю ребенка сына 5 лет. Что будет с ним, если меня осудят? Страшно, даже, подумать. Вот так, в одночасье, я из человека, который ранее, даже приводов в полицию не имел, превратился в уголовника, хотя инкриминируемого преступления не совершал вовсе.
Прошу помочь мне разобрать в данной ситуации, потому что сегодня 16.01.2020 мое дело отправили в суд , а на суд надежды нет, так как все друг друга знают и дело сшили быстро , не хватает много документов, все мои ходатайства отменяют.. Жду ответа на почту wowik-of-007@mail.ru либо звонка по номеру 8922**** Маша