Кузнецова Галина из г. Иванова, в мою семью пришла беда, двое моих сыновей Павел 1982г.р. и Александр 1987г.р. осуждены за то , что не совершали

Здравствуйте, к Вам обращается Кузнецова Галина из г. Иванова, в мою
семью пришла беда, двое моих сыновей Павел 1982г.р. и Александр 1987г.р.
осуждены за то , что не совершали. Просто они оказались не в том месте и
не в тот час. Я написала письмо Бастрыкину А.И., данное письмо
перенаправили обратно в следственный комитет нашего города, получила
отписку. Никто не хочет больше ворошить и искать других диц, причастных
к данному преступлению. Помогите мне, не отбрасывайте в долгий ящик мое
письмо. Вам отправляла это письмо по почтовому адресу в апреле этого
года..Отправляю краткое письмо о моей проблеме.Мне нужна *огласка* Спасибо.
это моя рабочая почта.
Ведущему телепередачи “Пусть говорят”
Малахову А.Н.
124100 г. Москва, ул. Академика Королева,
д. 12, студия 12, на телепередачу “Пусть говорят”

Кузнецовой Галины Алимпиевны
153015 г. Иваново, Силикатный пер., д. 44, кв. 109

ПИСЬМО

Уважаемый Андрей Николаевич!
К Вам обращается Кузнецова Галина Алимпиевна из города Иванова. Очень прошу Вас не оставить без внимания мое письмо — последнюю надежду матери, из-за ложного обвинения потерявшей обоих сыновей. Я отчаялась найти правду в наших следственных органах, судах и прокуратурах, и рассчитываю теперь только на помощь людей.
Мои сыновья — Павел и Александр Кузнецовы — никогда не попадали в поле зрения правоохранителей и не фигурировали ни в одном уголовном деле. Ребята спокойно жили со своими семьями, воспитывали детей и зарабатывали деньги, устанавливая пластиковые окна. Подобрав на обочине дороги раненого знакомого и отвезя его домой, они получили по 11 лет строгого режима.
Но обо всем по порядку.
Мы живем в одном из микрорайонов города Иванова — по сути, в маленьком поселке из “хрущевок” и частных домов, где каждый друг друга знает и старается помочь в трудной ситуации.
Сергея Щербинина по прозвищу Череп в нашем районе знал, наверное, каждый. Человек пьющий, он не имел своего жилья и регулярно уезжал “в места не столь отдаленные”. Освободившись оттуда в очередной раз, он со своей сожительницей Савенковой поселился в нашем районе у одной пьющей женщины — некоей Фирсановой. Сергей постоянно пил, на улице и в полиции его часто избивали. Моим сыновьям, добрым и отзывчивым людям, было жалко своего соседа — они время от времени отдавали ему старую одежду, давали лекарства и, как могли, не позволяли погибнуть окончательно.
Поздним вечером 23 февраля 2016 года, в День защитника Отечества, Павел с Александром в очередной раз встретили Черепа, справились о его здоровье и немного поговорили “за жизнь”. Сергей попросил подвезти его до магазинчика “Березники” за едой, выпивкой и сигаретами. У магазина они встретили своих друзей, отмечавших праздник. Зашли за покупками, постояли, покурили… Через четверть часа Щербинин попрощался и ушел во дворы двухэтажных домов.
Кузнецовы еще немного побыли у магазина и поехали домой. В полукилометре от “Березников” свет фар их машины осветил лежащего на обочине человека. Мои сыновья остановились и осмотрели несчастного, который оказался Сергеем Щербининым. Он тихо стонал, на лице у него была кровь. Он попросил Павла с Александром отвезти его домой.
Кузнецовы погрузили Сергея на заднее сиденье, как могли, быстро привезли к дому, занесли внутрь, положили на диван и потребовали от сожительницы Черепа срочно вызвать Скорую помощь. Как выяснилось в суде, она сделала это только спустя полчаса, когда у Щербинина пошла ртом кровавая пена. 25 февраля 2016 года он умер в больнице.
Немедленно было возбуждено уголовное дело по ч. 4 ст. 111 УК РФ (“Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего”). Судебно-медицинский эксперт установил, что причиной смерти Сергея стал единственный удар в область левого глаза, нанесенный в период с вечера 22 февраля по вечер 23 февраля 2016 года. Учитывая данные о личности погибшего, бесчисленное число раз подвергавшегося избиениям со стороны местных алкоголиков, под подозрением оказался практически весь наш район. Допросив Фирсанову и Савенкову, следователи установили личности тех, кто подобрал и привез умирающего Щербинина — так под подозрение попали мои сыновья. Их, знавших о своей невиновности и не пытавшихся скрыться, задержали в городе Иваново днем 9 марта 2016 года.
Практически сразу следствие зашло в тупик, поскольку все, кто находился в тот момент около магазина — свидетели Зайцева, Митрофанов, Панкратов и Скрябин — подтвердили, что Череп, постояв немного у “Березников”, попрощался с Кузнецовыми и ушел во дворы. Свидетели Курочкина и Павлычева, гулявшие в районе магазина в период с 21:00 до 22:30 — во время предполагаемого избиения Щербинина — сообщили, что не видели никаких драк. Свидетель Сивенков пояснил, что вечером 22 февраля (sic!) видел, как сожительница Сергея у тех же самых “Березников” кричала на него матом и била его бутылкой в левый глаз.
Промучившись 2 недели, так и не найдя настоящего убийцу, следователи решили прибегнуть к старому проверенному способу. Одного из наших соседей — Вишнякова, ранее судимого и находящегося под “адмнадзором” — вызвали в полицию и несколько часов “ломали”: требовали дать показания о том, что он якобы видел, как Павел с Александром жестоко избивали Щербинина, и выступить на суде под псевдонимом, угрожая в случае неповиновения подбросить наркотики и задержать. Поскольку Вишняков в день избиения отсутствовал в городе, из него смогли “выбить” только показания о том, что он якобы слышал от Павла признание в избиении. Уже на суде Вишняков признался в даче ложных показаний и давлении со стороны полицейских.
Не сумев получить доказательства от Вишнякова, следователи обратились за помощью к “штатным” анонимам — специальным свидетелям, дающим любые нужные следствию показания под государственной защитой. Некий “Петров”, подписавшийся в протоколах как “Иванов”, дал нужные следствию показания. Канцелярским “следовательским” языком он сообщил, как, стоя рядом с магазином (в 10 метрах), увидел Кузнецовых, зверски избивающих Черепа. Чтобы “размножить” показания “Петрова-Иванова”, следователи произвели их проверку на месте и выяснили, что с той точки, в которой он якобы находился, нельзя увидеть место предполагаемого избиения.
Прямо во время проверки “Петров” изменил свои показания и сообщил, что стоял на противоположной стороне улицы, около газораспределительной будки (в 40 метрах от “места избиения”). Из подтаявшего сугроба он достал некую палку, которая немедленно была объявлена “орудием преступления”. По версии анонима, Павел (к слову, являющийся левшой) взял эту палку в правую руку и плашмя со страшной силой ударил Щербинина в левую часть лица. (Несмотря на все усилия следователей, апелляционный суд исключил эту палку из приговора, не обнаружив на ней ни отпечатков пальцев моих сыновей, ни следов крови Сергея).
В суде “псевдоним” вновь изменил показания и сообщил, что в момент избиения пил пиво в сугробе (!) на футбольном поле (в 200 метрах от магазина) и четко видел, как “тот парень, что ниже ростом” (то есть Александр) ударил концом палки в глаз Щербинина. На резонный вопрос адвоката о том, почему раньше он указывал на Павла, “Иванов-Петров” признался, что ни разу не видел моих сыновей и не может отличить их друг от друга. Когда аноним стал рассказывать суду о своих совместных попойках с Черепом в доме Фирсановых, те были вынуждены дать возмущенные показания о том, что Щербинин никогда никого с собой не приводил. В конце концов, “Петров” с огорчением признался, что никогда не знал Сергея по прозвищу Череп.
Я долго не могла понять, в чем тут дело, почему суд с таким интересом слушает откровенную ложь анонима, пока на листе 72 толстого судебного протокола не обнаружила вот эту фразу “Петрова” (сказанную им в ответ на просьбу адвоката раскрыть свои настоящие имя и фамилию): “Дело в том, что меня некоторые люди знают и… идут под срок. Боюсь, что могут убить меня или еще что-то”.
Это удивительное по своей искренности признание расставило все по своим местам. Показания “темного рыцаря” города Иванова, регулярно “разоблачающего” невиновных и отправляющего их “под срок”, просто не могли не вызвать уважения у суда. Ценность “штатного” анонима не могла быть подвергнута сомнению. Судья настолько дорожила этим свидетелем, что собственноручно (!!!) помогла ему нарисовать схему места происшествия.
Кстати, знаете, как суд обосновал троекратное изменение показаний “Иванова-Петрова”? На 29-м листе приговора я обнаружила чудесную фразу (орфография сохранена): “Оснований сомневаться в достоверности его показаний у суда не имеется, поскольку он всегда говорил об одном и том же месте преступления, только сначала привязывая его к одним объектам, а затем к другим”. Уже одной этой фразы достаточно, чтобы осознать всю суть нашей судебной системы.
28 ноября 2016 года Фрунзенским районным судом города Иванова Павел и Александр Кузнецовы были приговорены соответственно к 11,5 и 12 годам исправительной колонии строгого режима. Судья пришла к выводу, что Кузнецовы (один — с использованием палки, а другой, видимо, с помощью кулака) одновременно и синхронно нанесли единственный смертельный удар. Апелляция убрала пресловутую палку из приговора и уменьшила срок на полгода каждому.
Когда известный, уважаемый ивановский адвокат Олег Иванович Бибик, защищавший моих сыновей, впервые пришел к следователям фрунзенского “СОСУСКа”, те непрозрачно намекнули ему, что один из братьев должен взять вину на себя — тогда и срок будет меньше, и второй останется на свободе. В ответ на сдержанное замечание адвоката о недоказанности вины и недопустимости самооговора следователи рассмеялись.
Сейчас я с ужасом понимаю, что единственным выходом из этой ситуации было пожертвовать одним из сыновей, чтобы оставить на свободе второго. Страшная, неизбывная боль матери, дети которой обречены провести в аду наших тюрем четверть своей жизни, снова и снова возвращает меня к этим мыслям. А что остается думать, если высококлассная работа нашего адвоката, тщательно анализировавшего каждое слово свидетелей, камня на камне не оставившего от версии обвинения, была полностью проигнорирована судом? Что думать, когда, выслушав показания семерых свидетелей в защиту моих сыновей, “суд отвергает указанные показания… и считает, что они даны ими с целью помочь Кузнецовым избежать уголовной ответственности”, поскольку они противоречат показаниям “штатного” анонима?!

* * *
На момент вынесения приговора Павлу было 35 лет. У него осталась семья и двое детей, его дочке 2 года 7 месяцев. Александру было 30 лет, до ареста он встречался с девушкой и собирался завести семью.
Сестра Сергея Щербинина — Зоя Стрекаловская — отказалась быть потерпевшей по делу, едва узнав фамилии обвиняемых, и до сих пор не верит, что Павел с Александром могли убить ее брата. Несмотря на угрозы следователя, требовавшего от нее оговорить моих сыновей, на суде она выступила в их защиту.
Иногда мне кажется, что я живу не в реальном мире, а внутри какого-то жуткого постмодернистского романа, в котором настоящие убийцы несчастных, никому не нужных, опустившихся людей остаются безнаказанными, а люди, пытавшиеся спасти этим несчастным жизнь, получают огромные сроки при полном отсутствии доказательств. Где суды хамят и оскорбляют подсудимых, а следователи смеются в лицо защитникам. Где ложь одного “Петрова-Иванова” стоит больше, чем показания десяти реальных людей. Где мать называют “свидетелем со стороны обвинения”, а следователи, сфальсифицировавшие дело от первого до последнего листа, продолжают работать на высоких должностях.
Андрей Николаевич, я не прошу у Вашей телепередачи спонсорской или юридической помощи. Я всего лишь хочу, чтобы меня услышали — все матери, дети которых отбывают срок по ложному обвинению, все, кого коснулась раковая опухоль нашей правоохранительной системы.
“Органы не ошибаются”, — гласили большие красные буквы на плакатах времен “Большого террора”.

“___” _________ 20__ г. Кузнецова Г.А.