сын находился на работе «СИЗО-2» г. Камышина Волгоградской области

Обращение от гражданки Копасовой Таисии Илииничны
К вам обращается мать сына, для которого честь мундира и долг перед Родиной не просто слова. Посвятив свою жизнь служению Отечества, бывший офицер, майор внутренней службы выполнял добросовестно, честно, ответственно свою работу.
В 1995 году окончил высшее военное училище с отличием, служил в Министерстве обороны район Крайнего севера (п. Тикси Саха Якутия). Попав под сокращение продолжил службу в Уголовно-исполнительной системе, прослужив 16 лет, начиная с должности заместителя ДПНСИ, в 2010 был назначен заместителем начальника следственного изолятора, неоднократно выполнял обязанности начальника учреждения.
За время службы мой сын зарекомендовал себя, как высококвалифицированный специалист своего дела. Постоянно занимался работой по повышению своих профессиональных знаний. В 2011 году прошёл курс повышения квалификации в Санкт-Петербургском институте повышения квалификации работников ФСИН по программе: «Управление исполнением уголовных наказаний в УИС». Имел квалификацию «Специалист 1 класса». Являлся наставником и руководителем стажировок сотрудников принимаемых на службу в отдел режима, дежурную смену и оперативный отдел. Всегда достигал в жизни поставленной цели, отдавал всего себя работе, практически работая без выходных (в будни с семи утра уже на работе, а в семь вечера ещё на службе).
За время службы, мой сын был награждён: медалью «За отличие в воинской службе 2 степени», медалью «За службу 3 степени», медалью «За службу 2 степени», медалью «За службу 1 степени», нагрудным знаком 50 лет ФСИН России, объявлялась благодарность 32 раза, вручались 3 почётные грамоты, 18 денежных премий. Всегда пользовался в коллективе заслуженным уважением, приходил в трудную минуту на помощь ( причём в любое время суток) в не зависимости от занимаемой должности и ранга. Мой сын всегда активен, имеет спортивные разряды (не раз участвовал со своей семьей в спортивных соревнованиях и занимал призовые места, являлся капитаном команды, отстаивал честь своего учреждения).
А еще мой сын просто человек, искренне верующий в Бога, причащающийся, прихожанин православной церкви Свято-Троицкого храма, добрый, отзывчивый, заботливый по отношению к семье, воспитывает двух детей (один из них малолетний), несовершеннолетний сын продолжает династию отца, учится в Суворовском военном училище. Нам родителям (инвалидам-нуждающимся в постороннем уходе) успевал оказывать помощь до работы и в любое свободное время, был надеждой и опорой. Но когда случилась беда с моим сыном, он оказался без поддержки и понимания, «система», которой он посвятил себя, не оказала ему помощи, имея в своём штате юридическую службу. «Первой помощью» стало со стороны отдела кадров было предложение написать рапорт об увольнении действующим офицерам (сын и его подчиненный). Генерал отдал на «растерзание» своих сотрудников в систему «правосудия». Наши дети оказались в ситуации бессильной борьбы с ветряными мельницами. Трудно себя оправдать и защитить, когда кто-то в очередной раз, сработал на рейтинг, судьба человека, их семей, родителей в этой ситуации ничего не значит.
А теперь, хочу рассказать, что произошло с моим сыном.
04.12.2014 мой сын находился на работе «СИЗО-2» г. Камышина Волгоградской области, исполняя обязанности начальника следственного изолятора. После обеда, согласно своей должностной инструкции, он проводил в режимном корпусе и возглавлял комиссию по распределению осужденных по камерам. На пульт управления поступил сигнал, что по его личному автомобилю, который находился на стоянке возле учреждения, ударили. Сын данную информацию, воспринял, как нечаянный фактор, со стороны играющей детворы (рядом находится частный сектор). Он отдал команду своему подчиненному, чтобы тот выдвинулся в сторону автостоянки и разобрался в ситуации. Но через несколько минут другой сотрудник сообщил, что его машина разбита гражданским лицом. Сын, закончив работу с комиссией, в эмоциональном неведении вышел осмотреть состояние машины. Навстречу ему сотрудники уже вели гражданское лицо, задержанное за преступные действия. Эта встреча была для сына неожиданной. Из-за внезапно возникших личных неприязненных отношений за разбитый автомобиль, сын пнул ногой сумку задержанного, свисавшую на шеи у него впереди, так как руки были заведены назад сопровождающими сотрудниками, а торс наклонён вперед. Ничего больше не предпринимая, почувствовав себя плохо, сын ушёл к себе в кабинет и принял лекарство от давления. Далее проследовал на стоянку и увидел свою частично деформированную машину. Сын вернулся в кабинет, к нему стали приходить сотрудники, участвующие в задержании гражданского лица, причинившего вред чужому имуществу. Они ему пояснили, что задержанный пытался проникнуть на режимную территорию, оскорбил сотрудника при исполнении (в комнате приема передач) за то, что последняя не приняла у него в передаче запрещенные предметы (скакалка, ватное одеяло). Также он оказывал активное сопротивление при задержании за уголовные действия, поэтому дежурный, уполномоченный по своим должностным инструкциям, принял решение поместить его в изолированное помещение (комната для приема граждан, пришедших на свидание) до приезда полиции и выяснения обстоятельств. В этом изолированном помещении задержанный пробыл 40 минут, сделал 2 звонка со своего телефона, своей матери и своему другу.
Мой сын дал команду дежурному, участвующему в задержании и принявшему решение поместить задержанного в изолированное помещение, собрать необходимые документы по происшествию (рапорта, объяснительные по применению физической силы, спец. донесение в управление) и оформить административный протокол. Через 30 минут приехала полиция, сотрудники следственного изолятора вывели для передачи задержанного, дали объяснения по задержанию гражданского лица, совершившего уголовное деяние. Сын написал заявление на умышленное причинение вреда личному имуществу, приложив независимую экспертизу машины, сделанную на следующий день, ущерб которой составил 42000 руб. Задержанный при общении с полицейским вел себя агрессивно, выражался некорректно в его адрес, сотрудник полиции неоднократно предупреждал за такое поведение оденет наручники (почему полиция отпустила преступника до сих пор остается загадкой?)
Почти одновременно с полицией подъехала мать задержанного, затем вызванная ей карета скорой помощи. При осмотре медработники выявили и зафиксировали, что задержанный был в наркотическом опьянении. Внешний осмотр также показал, что ссадин, подтеков, синяков не обнаружено. Было предложено пройти судмедэкспертизу, через сутки после ее прохождения, телесные повреждения не выявлены.
Через полтора месяца, после происшествия, сына и еще 2-х сотрудников вызвали в следственный комитет, где им было предъявлено обвинение по заявлению матери со стороны задержанного в превышении должностных полномочий и избиению ее сына. В заявлении было указано, что ее сына задержали, избили и незаконно закрыли в изолированном помещении, где держали 3 часа. Мой сын и еще один сотрудник не согласились с обвинением, за что были помещены в ИВС. А для 3-его лица подследственного – дежурного, участвующего в задержании и давшего команду на изоляцию агрессивного и активно оказывающего сопротивление задержанного, а далее ставшего главным свидетелем обвинения, дал лживые показания в свою пользу, чтобы избежать уголовной ответственности, оклеветав своих коллег, в связи с чем в отношении него через 8 месяцев было прекращено уголовное преследование.
Второй сотрудник (действия его были идентичны с дежурным), который отказался от предъявленных ему обвинений, давал правдивые показания, не меняя их ни разу на допросе и в суде, но они не совпадали с путанными, менявшимися 3 раза показаниями дежурного, показания которого корректировались следствием до идеальных показаний с «потерпевшим».
В обвинительный приговор вошли показания, которые он дал через 8 месяцев после происшествия. Возникает вопрос, какими надо обладать связями, чтобы «выйти чистым из воды?» Да просто быть сыном главы района.
В течении всего судебного разбирательства, задержанный менял свои показания семь раз, каждый раз они были различными. То он поясняет, что мой сын его ударил в область туловища, то в область головы, при этом он испытывал физическую боль, в итоге суд окончательно принял удары в область лица. Хотя сын на суде экспериментально показал лживость предъявленных ему обвинений (если бы он, действительно, нанес ему 3 удара с размаха ногой по лицу, обутые в берцы, чтобы с этим лицом было?)
Показания потерпевшего нельзя принимать, как правдивые, потому что он являлся заинтересованным лицом, так как проходил в параллельном судопроизводстве не в качестве потерпевшего, а обвиняемым по факту повреждения машины моего сына. В настоящее время по данному уголовному делу он приговорен к одному году лишения свободы.
Абсурд состоит в том, что прокурор, поддерживая сторону обвинения, высказывает мнение, что удары по машине это норма человеческого поведения, таким образом он хотел вызвать на беседу моего сына. Абсурдной ситуацией является и то, что моему сыну приписывают согласие на изоляцию задержанного придуманным словом «хорошо», якобы сказанного при встрече его с дежурным, который сопровождал его в изолированное помещении и до которого оставалось всего лишь 5 метров. Сторона обвинения вкладывает смысл слова «хорошо»-хорошо, что вы его туда ведете, хорошо, что вы его туда поместите, хорошо, что вы его туда закроете, хорошо, что вы у него заберете телефон. Из доказательной базы следствия следует, что закрытие, изъятие телефона у задержанного производились вторым сотрудником самостоятельно, что команд от дежурного и моего сына на эти действия для него от них не поступало. Каким образом следствие приписывает совместные преступные действия изоляции задержанного, моего сына и второго сотрудника?
Наши адвокаты 3 раза писали ходатайство о прекращении уголовного преследования в отношении моего сына, так как не усматривают инкриминируемый состав преступления. Чтобы превысить должностные полномочия, сын хотя бы должен был ими воспользоваться, дать команду на задержание этого преступника, или дать команду его привести к нему, или когда он ударял по сумке чтобы сотрудники держали. Следствие же на неоднократные ходатайства, что дело сына нельзя объединять с делом его
подчиненного, так как их действия носят разный характер, совершены в разное время, в разном месте и среди нет ни организатора ни исполнителя, а каждый действовал в отдельности друг от друга, объединило их в одно уголовное дело. Из всего происшедшего хочется озвучить еще один немаловажный факт. Ровно через 2 недели ранее задержанный повторно прибывает к изолятору, самостоятельно забирается на вспомогательное ограждение и пытается проникнуть на режимную территорию, выкрикивает оскорбления в сторону сотрудников, его снова задерживают и передают сотрудникам полиции. И вот что выясняется – гражданин находился в наркотическом опьянении, имел при себе самодельное взрывное устройство осколочно-фугасного действия, пневматический пистолет и пакет наркотиков. С какой целью повторно приходил к учреждению в выходной день с таким арсеналом, с кем искал встречи, была ли реальная угроза наступления тяжких последствий и опасность гибели граждан, сотрудников ФСИН, от действия человека, находящегося в наркотическом опьянении, с самодельной бомбой. Неужели должна случиться трагедия, как в Волгограде, Дагестане… чтобы наши правоохранительные органы принимали должные меры к преступникам! Тем более установлено при обследовании стационарной СМЭ г. Волгограда, что у данного гражданина психическое расстройство личности. На протяжении всего следствия данный гражданин оставался на свободе, следствие не нашло оснований для его задержания, хотя по нему было заведено 3 уголовных дела. Мой сын и второй сотрудник, которые всегда действовали исходя из интересов государства, безопасности страны, и во исполнении своего служебного долга находились под домашним арестом, а в настоящее время находятся в СИЗО, так как они страшные преступники и требуется их изоляция от общества. Реальность ситуации в том, что теперь ранее судимый за изнасилование, дважды задержанный за совершение уголовных преступлений, методично обличает сотрудников СИЗО, верша их судьбы и сводя с ними личные счеты, завоевывает себе из низкого криминального авторитета, более высокий. Сегодня сотрудники, защищающие интересы государства, сами нуждаются в защите от местной «палочной» системы оценки работы органов всего маленького города. После этого известного происшествия в нашем городе и во всей Волгоградской области сотрудники, которые обязаны предотвращать преступления, будут «закрывать глаза» и проходить мимо, совершаемых преступлений, боясь за возможные негативные последствия от ответных действий преступника «подкрепленных палочной системы» и видеть свою полную незащищенность и уязвимость.
Суд был одной формальностью, стороне защиты не было удовлетворено ни одно ходатайство, не было состязательности, судья высказывал свое мнение, на что он не имел право, а после того, как нами было подано ходатайство об отводе судьи, при оглашении приговора судья проявил «личную заинтересованность», добавив нашим сыновьям свыше запрошенного прокурором. И также нелепо на фоне озвученных судьей положительных качеств и достоинств моего сына, слышать приговор о реальном сроке наказания. За что так жестоко, главное несправедливо осудили моего сына? Как доказать, что он не преступник? За что разрушили судьбы моего сына, внука (мечта продолжать обучение по военному профилю), жены (служит в системе ФСИН)?
Крик изнывающей душевной раны матери, о помощи осужденного сына, не передать словами, но хочется верить, что я прижму его к своей груди и тихо скажу: «Сынок, все страшное позади, ты у меня настоящий офицер, честь твоего мундира чиста!».
Прошу Вас, вникнуть в ситуацию и помочь настоящих офицерам честно исполнявших свой долг и присягу, остаться на службе государства, народа и страны. Интересного материала по вопросам возбуждения, ведения уголовного накопилось много.
Помогите разобраться в правомерных действиях проводимых следственными органами и судом к моему сыну. В случае не разрешения данного обращения, прошу подсказать другие инстанции, для принятия мер в моей беде.





Апелляционная жалоба

Я, Копасов Илья Иванович осужден за совершении преступления, предусмотренного п. «а» ч. 3 ст. 286 УК РФ. Уголовное дело не было рассмотрено судом по существу. Категорически не согласен с приговором суда, считаю приговор незаконным, необоснованным и несправедливым, подлежащий отмене по следующим основаниям: 1.Выводы суда изложены в приговоре не соответствуют фактическим обстоятельствам уголовного дела. Обвинительное заключение в отношении меня было составлено с существенными нарушениями норм УПК РФ, что исключает возможность постановления судом законного и обоснованного приговора по настоящему делу. Согласно постановления о возбуждении уголовного дела (л.д.1-2 т.1) поводом к возбуждению уголовного дела является якобы «…заявление Ивчатова Н.Ю., поступившее 22 декабря 2014 года в следственный отдел по городу Камышину …» СУ СК РФ по Волгоградской области. Заявления Ивчатова Н.Ю. (ни устного, ни письменного) на 22 декабря 2014 года не существовало, что подтверждается отсутствием его в материалах дела и получением заявления от Ивчатова Н.Ю. лишь 31 августа 2015 года (л.д.11 том 5). Показания следователя Рябовой И.Ю. в суде о том, что при возбуждении уголовного дела допущена опечатка и по мнению суда в связи с этим данное нарушение становится несущественным абсурдно. Предварительное расследование должно производиться в строгом соответствии с требованиями уголовно-процессуального законодательства. Нарушение требований законодательства делает добытые доказательства недопустимыми. В ст.75 УПК нет понятия существенные нарушения, несущественные, «опечатка», «описка» и т.п. Есть одно понятие с соблюдением требований УПК или с нарушением. Уголовное дело возбуждено по несуществующему поводу, что является нарушением требований ст.108 УПК РФ, делает само постановление о возбуждении уголовного дела незаконным, а все доказательства полученные при расследовании уголовного дела недопустимыми, а вынесенный по такому делу приговор мне, реально незаконным.
2.В основу приговора положены недопустимые доказательства полученные в нарушении УПК РФ. В основу приговора суда были положены показания заинтересованного в исходе дела лица, который являлся участником в параллельных судопроизводствах с его участием в качестве обвиняемого в умышленном повреждении моего личного имущества –автомобиля (Копасова И.И.) из личной неприязни. В связи с чем, все показания в материалах дела гражданина Ивчатова Н., закрепленные в качестве доказательств по делу, не соответствуют критериям правовой оценки доказательств, относимости, достоверности, допустимости и достаточности для вынесения обоснованного законного справедливого итогового решения по уголовному делу, в связи с чем являются недопустимыми доказательствами, которые подлежат исключению вообще в качестве доказательств по уголовному делу. Гражданин Ивчатов Н. по материалам у/дела:
1. Дает (внимание!)- всего 7 (семь) раз показания с его росписями с ознакомлением об уголовной ответственности за дачу им ложных показаний. Показания Ивчатова Н. все противоречивые и каждый раз «новые», а значит ложные, полученные в нарушении УПК.
2.Заключение стационарной СМЭ г. Волгограда, об имеющимся у Ивчатова Н. психического отклонения в расстройстве личности, дополнительно подтверждают необходимость исключения всех показаний Ивчатова из моего приговора.
В основу приговора положены недопустимые доказательства полученные в нарушении УПК РФ. В основу приговора суда были положены еще показания другого заинтересованного в исходе дела лица- это показания свидетеля Кулакова А. Показания Кулакова А. подлежат исключению из приговора по следующим основаниям:
1. Кулаков А. полностью изменял свои показания и свое отношение (участие) в рассматриваемом событии на противоположные. Так же, как и ранее судимый за изнасилование несовершеннолетней гражданин Ивчатов Н., свидетель Кулаков А. ставил свои подписи о ознакомлении об уголовной ответственности за дачу ложных показаний. Это требование УПК РФ «не останавливало», не следователя Рябову И. и не свидетеля Кулакова А., который по материалам изменял свои показания на противоположные, всего три раза! О какой достоверности и правдивости в изложении событий Кулаковым А. может идти речь в уголовном деле, а после и в обоснованности в приговоре суда вынесенного мне? Свидетель Кулаков А. пошел на сделку с совестью, честью и стал участвовать в искажении подтвержденных другими свидетелями фактов, преуменьшая свою роль, как должностного лица руководившего непосредственным задержанием преступника Ивчатова Н., что приводило к абсурдности ситуации еще на этапе следствия и судебного разбирательства. Это подтверждается показаниями свидетелей обвинения Гущина И., Любакова И., Рыжкина В., Буковой М.- сотрудников СИЗО и другими материалами у/дела. По определению обвинения предъявленного мне и вошедшего в приговор суда, Кулаков А. явно «спасал» себя, от неминуемой уголовной ответственности за совершенные им самим «незаконных действий» по отношению гражданину Ивчатову Н. Потерпевший Ивчатов Н. и «появившийся» у следствия «важный» свидетель Кулаков А. нагло лгут и оговаривают меня образуя своими показаниями «винегрет показаний» (7+3) и клеветническую группу лиц по оговору меня лично. Мотив оговора меня как сотрудника ФСИН, у Кулакова А. и Ивчатова Н. –общий, один на двоих-личная неприязнь. Я, лично в 2014 году, накануне происшествия, ходатайствовал об увольнении из рядов ФСИН Кулакова А., за неслужебную связь со спец контингентом. Майор Кулаков А. был оставлен в рядах ФСИН решением начальника СИЗО. Поэтому, Кулаков А. был заинтересованным лицом в исходе рассматриваемого уголовного дела с целью как можно больше навредить лично мне. Нарушение требований законодательства делает добытые доказательства недопустимыми, а вынесенный по материалам «оговора меня», приговор мне, считаю незаконным. В связи с чем, все показания в материалах дела гражданина Кулакова А., закрепленные в качестве доказательств по делу, не соответствуют критериям правовой оценки доказательств, относимости, достоверности, допустимости и достаточности для вынесения обоснованного законного справедливого итогового решения по уголовному делу, в связи с чем являются недопустимыми доказательствами, которые подлежат исключению вообще в качестве доказательств по уголовному делу.




















Дополнительная апелляционная жалоба №1

Я, Копасов Илья Иванович осужден за совершении преступления, предусмотренного п. «а» ч. 3 ст. 286 УК РФ. Уголовное дело не было рассмотрено судом по существу. Обвинительное заключение в отношении меня было составлено с существенными нарушениями норм УПК РФ, что исключает возможность постановления судом законного и обоснованного приговора по настоящему делу. Как следует еще из текста обвинительного заключения и общего приговора суда, уголовное дело направлено в суд в отношении двух обвиняемых – Копасова И.И. и Субботина Д.В.
Статья 153 УПК РФ устанавливает, что соединение уголовных дел в отношении нескольких лиц в одном производстве возможно лишь при условии, что данные лица совершили одно или несколько преступлений в соучастии.
Статья 32 УК РФ определяет соучастие как умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления. Далее ст. 33 УК РФ определяет виды соучастников преступления: исполнитель, организатор, подстрекатель и пособник.
Согласно ч.1 ст. 35 УК РФ преступление признается совершенным группой лиц, если в его совершении совместно участвовали два или более исполнителя без предварительного сговора.
Для правильного, а самое главное – законного разрешения настоящего уголовного дела по существу, обвинительное заключение и приговор суда должны отвечать на вопрос – каким образом обвиняемые совершили преступление и каков в данном случае вид их соучастия в совершении преступного деяния.
Однако, каких-либо сведений о том, что Субботиным Д.В. и Копасовым И.И. совершено преступление в соучастии обвинительное заключение не содержит, как не содержит и в приговоре суда. Более того, анализ доказательств, приведенных в обвинительном заключении и в приговоре суда, показывает, что действия, за совершение которых Копасов И.И. и Субботин Д.В. привлекаются к уголовной ответственности, совершены обвиняемыми в разные временные промежутки, и не охватываются единым умыслом. Еще на этапе следствия, было не непонятно, как государственное обвинение по данному уголовному делу предполагает применение положений ст. 34 УК РФ, определяющей ответственность соучастников преступления, но даже эти моменты не вызвали затруднений у суда для принятия итогового решения по делу.
С какими грубыми нарушениями законов РФ, требований УПК РФ и явным искажением событий велось дело следствием, говорили и заявляли ходатайства на следствии и в суде три адвоката (Кельн А.Б., Кирпин В.Н., Балясников Н.Б.) . Мною в 14 апреля 2016 года в судебном заседании представлены два официальных ответа полученных мною из прокуратуры г. Камышина (№2193ж-2015 от 27.01.2016), в которых задокументирован факт сокрытия следователем Рябовой И. моего зарегистрированного в полиции заявления более, чем на 1 (один) месяц, а именно с 22.12.2014 по 27.01.2015. Действия (бездействия) Рябовой И. позволило следствию «искусственно поднять вопрос» о законности удержания Ивчатова Н. до приезда полиции, за совершении Ивчатовым уголовного преступления. Написанное мной заявление в полицию на Ивчатова в день преступления, освобождало автоматически от вопросов в моем обвинении и в приговоре суда по составлению административных материалов по задержанию Ивчатова Н. Я утверждаю, что представленные мной документы в судебном процессе от 14 апреля 2016 подтверждают факты сокрытия важных улик и обстоятельств в возбужденном против меня уголовном деле, самими же сотрудниками следствия города Камышина. В судебных заседаниях, выяснились факты «корректировки показаний» следователем Рябовой И. при допросах свидетелей обвинения врача Матвеева и свидетеля Лаврентьева С.. Эти показания были услышаны всеми участниками процесса и задокументированные протоколом суда, имеющуюся аудио записью проведения судебных заседаний.
Согласно приговора суда: «4 декабря 2014 года Копасов И. находился при исполнении своих должностных обязанностей на территории СИЗО. В период с 13.00 до 14.00 он узнал, что принадлежащий ему автомобиль умышленно повредил гражданин Ивчатов Н. В это время, увидев Ивчатова Н. в сопровождении сотрудников СИЗО и в связи с внезапно возникшей личной неприязнью к Ивчатову Н., который повредил личный автомобиль, Копасов И. нанес три удара ногой обутой в берц в голову Ивчатову Н., чем (по версии суда) явно вышел за приделы должностных полномочий.»
Однако, вопреки вышеуказанному выводу суда, следует, что мои действия не были непосредственно связаны с исполнением мною служебной деятельности или служебных обязанностей: мои действия были совершены на почве внезапно возникших личных неприязненных отношений, обусловленных умышленным повреждением Ивчатовым Н. принадлежащего мне автомобиля. Таким образом, я действовал не как должностное лицо, а исключительно из личных побуждений и поэтому произошедшее с моим участием событие не нарушало охраняемые законом интересы общества и государства, как указано в приговоре суда. Я реально действовал по сумке Ивчатова Н. именно, как потерпевший и пострадавший от варварских действий Ивчатова Н., то есть, как «частное лицо» исходя из личных (частных) интересов. Мои личные (частные) интересы не затрагивали ни каким образом интересы общества и государства в целом. С предъявленным мне обвинением, и выводом суда, что я действуя по сумке Ивчатова Н. затронул интересы общества и государства в целом, я не согласен. Само следствие и приговор суда- это косвенно подтверждает в «своем обвинении мне», цитирую: «я действовал на почве внезапно возникшей личной неприязни к Ивчатову И., обусловленной умышленной порчей Ивчатовым моего личного имущества», затрагивать каким либо образом интересы государства и общества у меня не было, по описанной выше хронологии события. Обвинение выдвинутое мне и приговор суда, в этой части считаю, «надуманным», не доказанным и несостоятельным в произошедшем происшествии, не отвечающим, имеющимся материалам (сведениям) дела и реальной хронологии события. С учетом изложенного, прошу прекратить уголовное преследование в отношении меня по п. «а» ч.3 ст. 286 УК РФ в виду отсутствия в моих действиях состава инкриминированного мне преступления.
Дополнительная апелляционная жалоба №2
Я, Копасов Илья Иванович осужден за совершении преступления, предусмотренного п. «а» ч. 3 ст. 286 УК РФ. Уголовное дело не было рассмотрено судом по существу. Обвинительное заключение в отношении меня было составлено с существенными нарушениями норм УПК РФ, что исключает возможность постановления судом законного и обоснованного приговора по настоящему делу.
Согласно ч.2 ст. 61 УПК РФ судья не может участвовать в производстве по уголовному делу также в случаях, если имеются иные обстоятельства, дающие основание полагать, что он лично, прямо или косвенно, заинтересован в исходе данного уголовного дела.
У меня и стороны защиты имелись все основания полагать, что председательствующий судья Герасимов А.А., рассматривающий настоящее уголовное дело, имел такую заинтересованность, о которой говорится в приведенной выше норме уголовно-процессуального закона и вел рассмотрение дела с явно обвинительным уклоном.
Статья 6 УПК РФ устанавливает, что уголовное судопроизводство имеет своим назначением:1) защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений; 2) защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. Уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания в той же мере отвечают назначению уголовного судопроизводства, что и отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию.
Статья 15 УПК РФ устанавливает принцип состязательности сторон, в силу которого суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или стороне защиты. Суд создает необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав. При этом стороны обвинения и защиты равноправны перед судом.
Статья 16 УПК РФ гарантирует подозреваемому и обвиняемому право на защиту, в силу которого они могут осуществлять лично либо с помощью защитника и (или) законного представителя.
Однако, по мнению стороны защиты и моему убеждению, из заседания в заседание председательствующим всячески были нарушены указанные выше принципы уголовного судопроизводства, в силу чего состязательность сторон в настоящем уголовном процессе превратилась в пустую декларацию. Так, не смотря на мои возражения и стороны защиты, большая часть судебных заседаний, в которых допрашивались свидетели и исследовались вещественные доказательства (в том числе записи видеорегистраторов), были проведены в отсутствие потерпевшего Ивчатова Н. И это не смотря на то, что потерпевшим не представлялись сведения об уважительности неявки в судебное заседание. В результате этого я и сторона защиты была лишена возможности задавать вопросы потерпевшему в присутствии допрашиваемого свидетеля, тем более, что показания свидетелей в основном находились в явном противоречии с тем, что показывал потерпевший, как на следствии, так и в суде. А когда потерпевший Ивчатов Н. стал участвовать в рассмотрении дела, то выяснять причину противоречий его показаний с показаниями свидетелей было невозможно, так как он при их допросе не присутствовал. При этом ходатайства стороны защиты об оглашении показаний свидетелей, данных в отсутствие потерпевшего, были судом отклонены. О какой состязательности можно говорить в таком случае? И обеспечении моего конституционного права на защиту в суде?
Избирательная позиция суда по отношению к потерпевшему так же явно выражалась и в тех случаях, когда председательствующий открыто подсказывал потерпевшему линию поведения при ответах на вопросы защитников и подсудимых. В итоге потерпевшего, как представителя стороны обвинения, суд фактически освободил от бремени доказывания виновности подсудимых. Такие действия красноречиво указывают на то, что суд из беспристрастного арбитра стал, по сути, полноценным участником со стороны обвинения. А это не что иное, как признак заинтересованности в исходе дела, когда судья уже пришел к убеждению в виновности подсудимых и все попытки стороны защиты воспользоваться своими процессуальными правами ему кажутся бесполезной тратой времени.
Председательствующий неоднократно высказывал личное утверждение о неправомерности действий сотрудников следственного изолятора участвующих в задержании Ивчатова Н.Ю. 04 декабря 2014 года на территории прилегающей к учреждению. При этом им игнорируются требования федерального законодательства устанавливающего не право, а обязанность сотрудников уголовно-исполнительной системы «…независимо от занимаемой должности, места нахождения и времени суток…в случае непосредственного обнаружения событий, угрожающих личной или общественной безопасности, принять меры к спасению людей, предотвращению и пресечению правонарушений, задержанию лиц по подозрению в совершении этих правонарушений и сообщить об этом в ближайший орган внутренних дел РФ» (ст.26 Закон РФ от 21 июля 1993 года N5473-I «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы».
Например: при допросе свидетеля Любакова И.Н. 17 декабря 2015 года (зафиксировано аудиозаписью) утверждал: «…Ну ему никто не приказывал, он отсебятиной занимался, по собственной инициативе, а вы туда включились зачем? Это вопрос полиции, это не территории вашего учреждения, всеми вопросами, связанными с охраной общественного порядка занимается полиция, это не ваше дело вообще». В ходе допроса Любакова И.Н. председательствующий, обращаясь к подсудимым, высказал свое отношение к предъявленному обвинению: «…Вот он считает, что он правомерно действовал, а я например считаю, что нет, и я не знаю почему например вы сидите, а он не сидит на скамье подсудимых… Почему? Потому, что вас всех здесь надо было привлекать, кто там участвовал: и Гущина, и Любакова и кто там еще был…».
В соответствии с ч.4 ст.7 УПК РФ определения суда, постановления судьи должны быть законными, обоснованными и мотивированными.
Председательствующий, рассматривая многочисленные замечания защиты на протоколы судебных заседаний, каждое из которых подтверждено аудиозаписями, не удовлетворил ни одного, при этом существо всех замечаний заключается в не указании в протоколах судебных заседаний обстоятельств в большей или меньшей степени являющихся доказательствами защиты. Нельзя назвать мотивировкой судьи, при отказах удостоверить правильность замечаний, его голословное утверждение, что в протоколах «все изложено правильно».
Рассматривая ходатайства защиты, судья отказывает абсолютно не утруждаясь мотивировкой. Например: 17 марта 2016 года защитник Балясников Н.Б. обратился с ходатайством о признании допустимым доказательством заключения судебно-медицинской экспертизы №1893 от 07 сентября 2015 года (л.д.78-79 том 5), исследовании его в ходе судебного следствия. В ходатайстве указано, что постановление о признании данного доказательства недопустимым в ходе предварительного следствия вынесено неуполномоченным лицом (руководителем следственного отдела) в нарушение требований ст.ст.39 и 88 УПК РФ. Решение судьи – в удовлетворении отказать, потому что данное заключение «признано недопустимым» (протокол судебного заседания от 24 марта 2015 года). А где мотивировка? Ходатайство по существу не рассмотрено.
Вершиной «беспристрастности» суда по настоящему делу стало постановление от 24 марта 2016 года о продлении подсудимым срока домашнего ареста. Разрешая вопросы о мере пресечения, суд не должен вникать в доказанность вины подсудимого, а лишь исследует обстоятельства, указывающие на необходимость применения той или иной меры пресечения. Так же как и не дает оценку доказательствам, положенным в основу обвинения по уголовному делу.
Однако, если мы обратимся к тексту указанного постановления, то обнаружим интересные вещи. Так, в абзаце 4 на странице 4 постановления в обоснование необходимости продления домашнего ареста Копасову И.И. указано, что «…Копасов И.И. до настоящего времени не отстранен от должности, по его указанию были уничтожены доказательства по делу….» Другими словами суд, разрешая процессуальный вопрос, уже дал свою оценку целому ряду доказательств, предрешая тем самым и вопрос виновности Копасова И.И. Что же это, как не заинтересованность в исходе дела? Состязательность сторон предусмотрена законодателем как один из основным принципов уголовного судопроизводства, направленным на предотвращение привлечении к уголовной ответственности невиновных. Но чего стоит такая состязательность, когда состязаться приходится не с оппонентом, а с судом? С учетом изложенного сторона защиты и я уверено полагали, что председательствующий судья Герасимов А.А. не может в дальнейшем участвовать в рассмотрении настоящего уголовного дела и в соответствии с ч.2 ст. 62 заявила ему отвод, еще 14 апреля 2016 года. Это ходатайство, как и ранее поданные остались без удовлетворения суда...
В Российской Федерации, признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией. Вот требования статьи № 49 Конституции
Каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда. Обвиняемый не обязан (подчеркиваю) доказывать свою невиновность. Неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого.
В основу обвинения меня судом, как гражданина РФ, лежит клевета и оговор из неприязни ко мне лично, подкрепленная «стараниями» следователя Рябовой И. Ни каких объективных доказательств моей вины и причастности к инкриминируемому мне преступлению против государственной власти в материалах дела нет и не было представлено государственным обвинителем в судебных разбирательствах.
В своих показаниях в суде от 10 марта 2016 года и от 24 марта 2016 года, я экспериментальным путем простого показа на себе, наглядно продемонстрировал невозможность ситуации, когда гражданину Ичатову Н. «удалось» спрятать голову, за имеющеюся у него сумку, без помощи собственных рук. Уверен, мой тщательный «показ-проверка» реальности этой ситуации на судебном процессе и последующие комментарии не оставили вопросов и сомнений в проведенном мною эксперименте у уважаемого суда. Простая экспериментальная проверка показала невозможность этой ситуации в принципе и лживость показаний потерпевшего Ивчатова Н (см. том 4 л.д. 1-3), а после и лживость измененных показаний свидетеля обвинения Кулакова А. данных им через 6 (шесть) месяцев следствия в июне 2015 года. (см том 3 л.д. 213-217). Раз невозможно спрятать голову за сумку по которой ударяют ногой, то и не может возникнуть от ударов по сумке «физическая боль в голове Ивчатова Н.» Этот прямой вывод «получается» из продемонстрированного мною события- и поэтому тоже факт! Появившееся вдруг «физ.боль в голове Ивчатова»- является ложью и не может соответствовать действительности. Однако, судом эти установленным факты тоже остались без внимания. Мне реально, непросто, объяснить обстоятельства моей 20 секундной единственной встречи с Ивчатовым 4 декабря 2014 года. Тем более, у меня до происшествия не было такого опыта быстротечности и такой интенсивности действий. И это ситуация меня изначальна ставила в тупик, так как не вписывалась в мою обыденную жизнь. Я дал только одни показания и далее их не изменял, а только дополнял, стараясь реально передать хронологию событий происшествия и разъяснить свой личный мотив побудивший меня спонтанно действовать в неожиданной ситуации, которая самостоятельно и непреднамеренно произошла возле КПП-2. Я видел, как «высоко оценивались» мои двух- трех секундные практические действия по сумке на этапе следствия, обвинительного заключения и вынесенного приговора суда. Поэтому мне реально приходится доказывать обратное «приписных и придуманных» мне действий, чтобы доказать свою невиновность и не причастность к предъявленному мне обвинению, так как оно не соответствует событиям происшествия и сильно искусственно преувеличено.