в Ессентукском городском суде слушается уголовное дело, в котором «потерпевший» - сын председателя Предгорного районного суда Анатолий Железняков - расстрелял из травматического пистолета в ессентукском кафе

В ходе судебного рассмотрения дела «меткого стрелка» Железнякова журналист «Открытой» обнаружила новые подлоги, которые могут поколебать прокурорско-следственную версию обвинения. Не поэтому ли судья объявил заседания закрытыми?!

В настоящее время в Ессентукском городском суде слушается уголовное дело, в котором «потерпевший» - сын председателя Предгорного районного суда Анатолий Железняков - расстрелял из травматического пистолета в ессентукском кафе троих парней. У одного - два пулевых ранения, у другого - три, а третий стал инвалидом, лишившись глаза.
Дело слушается в закрытом режиме. Причиной этому – заключение краевой судмедэкспертизы, утверждающей, что Анатолий Железняков страдает недержанием мочи вследствие того, что оказался якобы избитым.

11 следователей на одно дело

У уголовного дела до его попадания в суд долгая и удивительная история. Изначально по факту расстрела из травматического оружия в Ессентукском следственном отделе было возбуждено уголовное дело в отношении «меткого стрелка», бывшего в то время полицейским, Анатолия Железнякова. Пострадавшими по делу были признаны трое раненых совсем юных ребят.
Уголовное дело из Ессентукского следственного отдела забрали вскоре в краевое Следственное управление. А ессентукскому следователю Харламову, расследовавшему дело и определившему Анатолия Железнякова в обвиняемые, объявили выговор.
До этого за восемь месяцев следствия в деле поменялось 11 следователей, как рассказала в телепередаче «Момент истины» Алла Харибова – мать расстрелянного из травматики Виктора Харибова. Когда через 8 месяцев за дело взялся краевой следователь Бекетов, он кардинально поменял действующих лиц местами: обвиняемый - сын судьи - превратился в потерпевшего, а расстрелянные им ребята вмиг стали обвиняемыми.
Вынести обвинение Позову, Афанасову и Харибову позволило заключение комиссионной судмедэкспертизы, проведенной в Ставропольском краевом бюро СМЭ, констатировавшее у объявленного потерпевшим Железнякова черепно-мозговую травму. Позов же, по выводам судмедэкспертов, лишился глаза не из-за железняковского выстрела, а вследствие удара тупым твердым предметом.

Мнения разошлись и у прокуроров

В процессе подготовки публикации статьи я еще раз просматриваю запись телепередачи «Момент истины», вышедшей в октябре 2012 года. Андрей Караулов звонит Железнякову-отцу и удивляется: судья ему говорит, что его сын стрелял в людей, а следователь из краевого Следственного управления уверяет, что стрельбы не было.
Видимо, из-за этих «несклеек» в материалах уголовного дела заместитель краевого прокурора, изучавший дело перед его направлением в суд, и вынес постановление о возврате уголовного дела на доследование.
Однако назад к следователям дело так и не попало. Неизвестно, какие высшие силы вмешались в процесс, но на следующий день прокурор края Юрий Турыгин, без какого-то предварительного изучения многотомного дела, постановление о возврате дела на доследование отменил и вынес новое, с обвинительным заключением, и передал дело в суд.
Поговаривают, что не обошлось без вмешательства руководителя Следственного управления по СКФО Бориса Карнаухова, с которым якобы судья Железняков вместе учился в одном вузе.
Косвенно об отношениях Карнаухова с семьей Железняковых говорит и тот факт, что на прием к Бастрыкину, который проходил в мае прошлого года в Ессентукской окружной структуре Следственного комитета, жена Железнякова попала в обход очереди. Руководит этим управлением Следственного комитета по СКФО Борис Карнаухов («Прорваться к Бастрыкину»,«Открытая» газета, №20 от 29 мая 2013 г.).

Памперсы Железнякову не нужны

В процессе журналистского расследования я показала копии медицинских документов, ставших основанием для обвинительного заключения парней, независимому судмедэксперту, руководителю пятигорского филиала Ростовской 124-й медико-криминалистической лаборатории Евгению Николаеву. Вот что он тогда сказал: «При комиссионном экспертном обследовании Железнякова в Ставрополе два консультанта – рентгенолог и нейрохирург – не обнаружили у последнего признаков перенесенной черепно-мозговой травмы.
Выводы же комиссионной судмедэкспертизы в экспертном заключении были столь неожиданными, не согласующимися с фактическими данными и врачебными результатами, что позволили следствию представить Железнякова потерпевшим, а раненых им парней, получивших серьезные увечья, – преступниками!» («Памперсы для мента», №36 от 12 сентября 2012 г.).
Эксперт-рентгенолог, чья подпись значилась под комиссионным экспертным заключением, заявила позже, что она не подписывала этот документ, кто-то расписался за нее. Иными словами, медицинский документ был сфальсифицирован («Прорваться к Бастрыкину», №20 от 29 мая 2013 г.). Это заключение краевых судмедэкспертов, кстати, еще на стадии следствия было признано недопустимым доказательством! Но это не помешало судье Щеглову проводить процесс в закрытом режиме, исходя из «выводов» эскпертного заключения о «болезненном состоянии» Железнякова.

Семейный следователь Бекетов

Есть еще обстоятельство, которое вызывает серьезное сомнение в объективности судебного рассмотрения, – это рассмотрение дела именно в Ессентукском городском суде, председатель которого Денис Булгаков несколько лет проработал заместителем председателя Предгорного районного суда, то есть был непосредственным подчиненным Железнякова-старшего. А каково влияние председателя Предгорного суда на милицейско-судебно-следственную элиту региона КМВ и всего Ставрополья, видно не только по ходу следствия по делу Железнякова-младшего.
Удивительное совпадение – если в качестве потерпевших в уголовном деле фигурирует кто-то из Железняковых, за его расследование берется тут же краевой следователь по особо важным делам Николай Бекетов! Недавно ему передали, как особо важное, дело по обвинению правозащитника Павла Кюльбякова в ложном доносе.
Дело возбуждено после встречи правозащитника с руководителем Следственного комитета России Александром Бастрыкиным, а один из «потерпевших» по этому делу - председатель Предгорного районного суда Владимир Железняков («Коль встретился с Бастрыкиным, точно псих!», №35 от 11 сентября 2013 г.).

Почему «мент» бежит с места ЧП?

На днях меня в качестве свидетеля пригласила сторона обвиняемых дать показания в суде. Дело в том, что, занимаясь журналистским расследованием, я искала ответы на ряд принципиальных вопросов, проливавших свет на обстоятельства уголовного дела.
Мне хотелось узнать, зачем в машине жителя Кисловодска Видена Бабаяна, на которой Железняков вместе с двумя друзьями приехал в ессентукское кафе, оказалось три (!) травматических пистолета?
Я даже сделала попытку отыскать Данила Шихлярова, из пистолета которого Железняков стрелял по посетителям кафе. Последний через два дня обратился в кисловодскую полицию с заявлением, что пистолет у него отобрали той самой ночью в ессентукском кальян-баре.
Я надеялась, что об этом моменте подробнее Шихляров расскажет мне при встрече, однако по адресу его постоянной регистрации на улице Марцинкевича в Кисловодске проживает одинокая старушка, а Шихлярова там и близко никто не видел.
Думаю, если бы судья Щеглов, который рассматривает это дело, хотел бы постигнуть истину, обязательно заинтересовался бы материалами проверки заявления Шихлярова в кисловодской полиции. Но имеются ли они в материалах дела – мне неизвестно.
Тогда же, в октябре 2011-го, я посещала в больнице и Анатолия Железнякова, и другого на тот момент потерпевшего Павла Позова. И если Позов со мной на контакт пошел, Железняков разговаривать не захотел и все время отворачивался или прятал лицо в подушку. При этом он так прытко вертел головой, что никто никогда бы не подумал, что здоровью этого человека причинен тяжкий вред.
Если бы я была на месте судьи Щеглова, обязательно задала бы вопрос Анатолию Железнякову: если ты сотрудник полиции и попал в передрягу, почему скрываешься с места преступления и не дожидаешься приезда своих коллег? Если ты пострадавший с травмами, нанесшими тяжкий вред здоровью, почему не ждешь «скорую помощь», а вприпрыжку убегаешь с места преступления вместе со своими друзьями?
Короче, действия «пострадавшего» сотрудника полиции какие-то нелогичные, его «объяснения» интересно было бы услышать.

Обнаружилась подмена

Поделиться результатами своего журналистского расследования судья Щеглов мне не дал. Объяснил это тем, что очевидцем событий в кафе я не была. Мои размышления и выводы журналистского расследования судью совсем не интересовали.
Но нет худа без добра - я увидела на процессе настоящего Анатолия Железнякова, и со всей уверенностью могу теперь сказать – в больнице в октябре 2011 года лежал не он! Выдавал себя за Анатолия Железнякова совсем другой человек! Как подтверждение этого - сделанная мною в момент моего визита фотография, она была тогда же опубликована вместе с материалом «Загадка для прокурора» (№43 от 2 ноября 2011 г.), и на ней запечатлен совсем другой человек – не Анатолий Железняков!
У того, кто лежал на кровати, и волосы темные, и рост меньше. И куда как худощавее Железнякова. Но если за прошедшие 2,5 года веса можно было бы поднабрать, то форму носа и губ исправить невозможно!
Для полной уверенности я показала цветное изображение лежащего на больничной койке людям, хорошо знающим Железнякова-младшего. Мне подтвердили – конечно, это не Анатолий Железняков! Какой же человек играл роль пострадавшего мента Железнякова? Какую роль в этой подмене играл и заведующий 1-м хирургическим отделением Илиа Натрушвили, выдававший неизвестного человека за сына судьи? Он умышленно вводил в заблуждение людей, выдавая некоего «артиста» за Железнякова.
Как знать, может, и судья Щеглов обо всем этом знает и опасается, что нежелательные детали дела могут часом «проклюнуться» на открытом заседании.
Короче, нет настоящих причин, чтобы по-тихому рассматривать это громкое дело. Чтобы широкая общественность считала судебное рассмотрение этого резонансного дела справедливым, и процесс должен быть открытым. И проходить вне пределов нашего региона.

Елена СУСЛОВА