п. Стрелка, Темрюкского района, Краснодарского края. Моего супруга, Оксанич Игоря Павловича, обвиняют по ч. 4 ст. 111 УК РФ. Мы работаем в кафе

Здравствуйте ! Меня зовут Оксанич Анастасия Григорьевна, проживаю в п. Стрелка, Темрюкского района, Краснодарского края.
Моего супруга, Оксанич Игоря Павловича, обвиняют по ч. 4 ст. 111 УК РФ. Мы работаем в кафе. Мой Супруг с 15.08.2013-16.08.2013г работал почти до утра, утром обнаружил местного алкоголика лежащего возле рынка, у него тлел рукав. Супруг полил его водой, вызвал такси и уехал по своим делам. Через несколько часов, после того, как Игорь уехал, ему позвонил участковый и спросил: «Что случилось на рынке возле кафе.» Игорь ответил: «Что видел местного алкоголика спящим на рынке, у которого тлел рукав на рубашке. Полил его водой и уехал.» На, что участковый ответил: «Надо съездить в отдел полиции и дать объяснение по этому поводу.» Игорь согласился. Сказал, где находится. За ним приехали оперативные сотрудники и они направились в отделение полиции, находящее в г. Темрюке. В отделении полиции продержали целый день, как свидетеля. Мой супруг дал сотрудникам полицию объяснение, при каких обстоятельствах видел местного алкоголика на рынке. У Игоря изъяли вещи, в которых он был и отпустили домой. Четыре месяца супруг был дома. А потом приехали сотрудники полиции с обыском, якобы он убил кого-то с обреза. Обыск естественно ничего не дал. После чего, сотрудники полиции попросили Игоря, съездить в отделение полиции, чтобы дать объяснительную, непричастности к этому убийству. Игоря привезли в следственный комитет и там предъявили обвинение по ч.4 ст. 111 УК РФ, по делу , где он нашел местного алкоголика. Вести это уголовное дело поручили следователю Чабровских П.В.
В ходе расследования проводились различные экспертизы, изъятия вещей, опознания и все с нарушением УПК РФ.
Была проведена судебно-медицинская экспертиза на групповую принадлежность крови на вещах моего супруга. Экспертиза ничего не показала, определить групповую принадлежность не представляет возможности. После этого назначили дополнительную экспертизу на ДНК. По результатам экспертизы было обнаружено одна капля крови на нижней части, и одна капля на задней поверхности сандаля на застежке. В деле фотографии шорт моего супруга, только с дыркой, а фотографии с пятном крови нет ни в деле, ни у экспертов. А была ли вообще там кровь не известно. Свидетели, которые видели Игоря в то утро, говорят, что Супруг был чист, у него не было ни одной ссадины и гематомы.
Судебно-медицинская экспертиза трупа проводилась, без трупа по акту судебно-медицинскому исследованию, который направил следователь эксперту. Экспертиза проводилась месяц, когда погибший был уже похоронен. Медицинскую карту потеряли. Эксперту были заданы вопросы, на которые он не смог ответить, но ответил на другие, на которые у него не было полномочий.
Изъятие вещей моего супруга проходили с нарушениями УПК РФ. Во-первых вещи он выдавал сотруднику полиции в одном отделении, после чего отвезли в наш поселок, в кабинет участкового, там пригласили местного охранника быть понятым, показали ему сложенные вещи на полу и сказали, что это вещи Оксанич Игоря. После чего показали, где подписать и отпусти на рабочее место. Права и обязанности ему, как понятому ни кто не разъяснял, второго понятого просто вписали.
Также были произведены опознания погибшего по фотографиям с нарушением Российского Законодательства. Свидетелям были представлены на обозрение три фотографии, две из которых отксерокопированые, а третья, погибшего, цветная. В протоколах допроса свидетелей, они опознали погибшего по росту, внешнему выражению лица, славянской внешности. А на опознание представлены фотографии лица, по которым рост никак не определишь. А на судебном заседании свидетели пояснили, один видел только руку, когда давал ему мелочь, другой только силуэт человека. Лица никто из свидетелей не видели, и никто не видел избивали ли
погибшего или нет.
Матери погибшего были представлены вещи на опознание. Сначала она говорила, что ей показали вещи сына все вместе из одного пакета. У нее спросили: «Узнаете.» Она ответила: «да.»
Также следователю были представленные срез ногтевых пластин погибшего. Следователь не посчитал нужным проводить по ним экспертизу. Может погибший сопротивлялся или защищался, у него могли под ногтями остаться частицы кожи, волос другого человека, но это никому не надо. Вещи погибшего на экспертизу не направляли, чем они были облиты, в чем вымазаны, следователь не посчитал нужным.
В этом деле очень много противоречий. Неизвестно, как вообще попали вещи погибшего к следователю, кто ему их выдавал.
По этому уголовному делу идет уже третье судебное разбирательство.
Первый суд признал моего супруга виновным по ч. 4 ст. 111 УК РФ. И назначил наказание в виде лишения свободы сроком на семь лет. После этого мы подаем на апелляцию в Краснодарский краевой суд. Апелляционный суд отменил решение суда и вернул дело обратно на разбирательство.
Сейчас у нас идет еще одно судебное разбирательство в лице судьи Метелкина Е.В. На протяжении всего судебного разбирательства, судья предвзято относится к делу. Он не может объективно рассматривать его, так как когда только было возбуждено это уголовное дело, он работал в следственном комитете с Чабровских П.В. под одним руководителем. Судья изначально знал о следственных действиях и бездействии следователя. А с государственным обвинителем они работают сообща. У нас складывается впечатление, что главный в процессе не председательствующий, а государственный обвинитель.
Судья Метелкин Е.В. отказывает во всех заявленных ходатайствах нашими адвокатами.
Во-первых, заявляли ходатайства об исключении доказательств из материалов дела судебно-медицинской экспертизы по трупу. Эта экспертиза была выполнена с нарушениями УПК РФ, по акту судебно-медицинскому, без трупа.
Во-вторых, отказали об исключении доказательств изъятии вещей моего супруга, проводилось с одним понятым, вещи не были упакованы.
В-третьих, отказали об исключении доказательств из материалов дела вещей погибшего. Мать его поясняла, что вещи показывали все вместе. А в дополнительном допросе на суде, она вообще запуталась. Сначала говорила, что доставали все из одного пакета, потом, что из трех вещей опознавала одну, но опознала рубашку сына из всех, потому что только она одна была обгоревшая, так как следователь сказал ей, что у него рубашка обгорела.
В-четвертых, отказали об исключении доказательств из материал дела фотографий погибшего, так как очень много противоречий в показаниях свидетелей это недопустимо по Российскому Законодательству.
В-пятых, было отказано в дополнительной судебно-медицинской экспертизе трупа. У погибшего было сломано 9 ребер, но при этом ни одной гематомы и ссадины на теле не было. Мы хотели выяснить, как можно избить человека, сломав ему ребра, и при этом не получить не одной гематомы.
В-шестых, было отказано в трасологической экспертизе появления крови на шортах моего супруга. Эксперт на суде пояснил, что он дал ошибочные показания по поводу появления крови на шортах, у него нет полномочий давать такое заключение.
Нам отказывают во всех ходатайствах, но зато государственному обвинителю позволено все. Он представил в суд результаты прокурорской проверки по поводу показаний понятых в изъятии вещей моего супруга, и как правильно выполнил свою работу следователь Чабровских П.В. Прокурорскую проверку поручили следователю следственного комитета Назаренко, который работает с Чабровских П.В. в одном комитете под одним руководителем. Откуда взялась эта проверка мы не знаем, о ней никто не заявлял. Судья приобщил в дело заключение прокурорской проверки, и в тоже время отказал в дополнительном допросе понятых, так как их показания, данные в судебном заседании, существенно отличаются от показаний данных в результате прокурорской проверки. По результатам прокурорской проверки выяснилось подписи понятых в протоколах изъятия вещей, отличаются от подписей по результатам проверки.
В деле нет ни одной фотографии, где погибший изображен на месте его обнаружения. Приобщены только фотографии прилавка возле которого обнаружили погибшего, на тот момент он был еще живой.Эти фотографии такого ужасного качества, откерокопированные,в белую полосочку, на них ничего не видно, на наш запрос предоставить негативы или диск, идет только отказ,на них же будет видна история фотографирования, тем самым потвердит фальсификацию доказательств. Есть свидетели, которые видели, как оперативные сотрудники и местный участковый проводили фотосъёмку погибшего до приезда скорой помощи. Но эти фотоснимки потерялись, в деле их нет. Мы нашли фотографии с места его обнаружения с изображением погибшего, в каком положении он лежал, какие предметы возле него находились. Но судья не посчитал нужным приобщать в дело, не объяснив нам основание отказа. Хотя на фотографиях видно, как появляются улики. На фотографии с изображением погибшего нет бутылки из под розжига, а на фотографиях, когда погибшего увезла машина скорой помощи появляется бутылка из под розжига. На диске в истории фотографирования видно каким фотоаппаратом сделаны снимки, в какое время, и в какой день. Также была видео съемка с камеры видеонаблюдения,находящаяся на магазине, которая выходит на рынок, где обнаружили погибшего. Оперативные сотрудники три раза приезжали к директору магазина, что изъять съемку видеонаблюдения, основывались на то, что ини первые два раза видеосъемку потеряли. А на суде утверждают, что выемзу записей с видеокамеры не производилась. А директор магазина подтверждает, что была выемка записей, также это подтвеждают его сотрудники.
На протяжении всего судебного заседания мы видим, что судья с прокурором заодно, что они вместе решают какой приговор вынести моему мужу. Что судья, что прокурор прикрывают недочеты в работе их общего друга следователя Чабровских П.В.

Адвокат просил в своем ходатайстве вернуть дело на доследование в прокуратуру, так как нет состава преступления, и не установлено время преступления. В обвинительном заключении описывается, что мой супруг с 6 00 до 7 00 часов, во время ссоры на фоне неприязненных отношений возникла драка. И что мой супруг избивал его руками и ногами, осознавая, что может нанести тяжкий вред здоровью. Во время судебного разбирательства доказано, что моего супруга в этот промежуток времени там не было. В это подтверждают свидетели, в том числе и таксист, который отвозил моего супруга с места работы в 5 50, что подтверждают записи диспетчера в журнале регистрации заказов. Нам и в этом отказали.
Согласно ст. 75 УПК РФ доказательства, полученные с нарушением требованием настоящего кодекса, являются недопустимыми. Недопустимые доказательства не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств предусмотренной ст. 73 УПК РФ. Согласно ст. 73 настоящего кодекса не было доказано события преступления, а именно времени, когда было совершено преступление. Не доказана виновность моего супруга, так как его там не было, что подтверждают свидетели.